СЕМАНТИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА
ОДНОСОСТАВНЫХ НЕОПРЕДЕЛЕННО-ЛИЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ
В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
∗
При выявлении специфики неопределенно-личного предложения, как и
при определении любой синтаксической категории, следует учитывать не
только его семантику и функцию, но прежде формально-грамматические
признаки, так как именно они определяют семантико-функциональное свое-
образие той или иной грамматической категории.
Основной семантико-функциональной особенностью неопределенно-
личного предложения является обозначение факта действия без конкретного
называния действующего лица. Между тем в традиционной грамматике не-
редко затушевывается семантическая сущность неопределенно-личных пред-
ложений: вслед за Д.Н. Овсянико-Куликовским нередко говорят о «причинах
отсутствия подлежащего» [ 7, с. 1146–1186]. В качестве таковых называют и
невозможность конкретного обозначения действующих лиц, так как их мно-
го, и ненадобность конкретного определения лица, и неизвестность дейст-
вующего лица или лиц, и, наоборот, их известность, и, наконец, нежелание
назвать самое действующее лицо [см., напр.: Бабайцева, с. 35–36; Руднев, с.
61–62].
Ненужность конкретного обозначения лица-деятеля ставится, таким об-
разом, в один ряд с невозможностью, нежеланием назвать лицо-деятеля. Тем
самым не проводится необходимой грани между семантико-грамматической
сущностью конструкции и целесообразностью ее употребления в речи.
∗
Опубликовано: Филологический сборник: Уч. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 362. Л., 1968.
33
Ненужность употребления лица – общее значение, охватывающее, есте-
ственно, все другие значения как частные. Только невозможность или только
нежелание назвать конкретно лицо передаются, как правило, лексическими
средствами языка. Сравним:
а) К тебе кто-то приходил;
б) К тебе кое-кто приходил;
в) К тебе приходили.
В первом случае (а) обнаруживается прежде всего невозможность на-
звать лицо, так как оно неизвестно говорящему, или он не желает сразу его
называть. Во втором случае (б) проявляется сознательное неназывание дей-
ствующего лица, в частности нежелание назвать лицо конкретно, хотя оно и
известно говорящему [см., напр.: 3, с. 114–123]. В третьем примере (в) син-
таксически выраженная неопределенность лица-деятеля свидетельствует
именно о ненужности конкретного обозначения действующего лица. За не-
нужностью может скрываться и невозможность назвать деятеля, вследствие
его неизвестности, и нежелание, и другие причины. Но ненужность обозна-
чения лица не означает, что лицо назвать невозможно или нежелательно (го-
ворящему может быть и известен деятель, но он не ставит его обозначение
целью или желает скрыть его, заинтриговать собеседника и т.п.).
Таким образом, именно в тех случаях, когда не важна, не нужна конкре-
тизация лица-деятеля, оно и представлено неопределенным. Эта неопреде-
ленность субъекта действия выражается синтаксически: грамматический
субъект – подлежащее отсутствует в структуре предложения, а сказуемое
выражено формой 3-го лица множ. числа наст.– буд. времени (множ. числа
прошедшего времени или сослагательного наклонения).
Такой выбор грамматических средств неслучаен. В русском языке 1-му
и 2-му лицу противопоставляется 3-е лицо. Акад. И.И. Мещанинов писал: «В
первых двух действующих лицах субъект, при его морфологическом оформ-
лении, конкретизируется как лицом местоимения, так и личным окончанием
глагола. В 3-м лице субъект конкретизируется не вербальным сказуемым, а
предметным значением сочетаемого с ним именного члена. Глагол, стоящий
в 3-м лице, так же как и местоимение в том же лице, лишь указывает на субъ-
ект, который уточняется контекстом предложения» [6, с.5]. Следовательно,
если предложение со сказуемым в форме 3-го лица множ. числа односостав-
но, то есть подлежащее отсутствует, то глагольная форма абсолютно не кон-
кретизирует субъект: ее личное окончание не содержит указания на семан-
тически определенного деятеля – говорящего или слушающего. Именно по-
этому форму 3-го лица называют «неличной формой» в отличие от форм
первых двух лиц – определенных лиц речи [2, с. 455–456; 13, с. 38].
В этом-то смысле форма 3-го лица множ. числа и противопоставляется
формам первых двух лиц как отстраненно-личная форма. Эту семантическую
специфику данной формы в неопределенно-личных предложениях в извест-
ной мере можно сопоставить со значением формы 3-го лица единств. числа в
безличных предложениях. Но если в безличных предложениях форма 3-го
лица единств. числа обозначает устранение деятеля, представление субъекта
34
не-деятелем (деагенсивным), то в неопределенно-личных предложениях
форма 3-го лица множ. числа обозначает неопределенность деятеля, то есть
устранение его семантической определенности.
Обозначение действующего лица, в сущности, является ненужным, важ-
но само действие. Именно поэтому функциональными синонимами неопре-
деленно-личных предложений могут являться двусоставные конструкции со
сказуемым – кратким страдательным причастием. Сравни: Все, что он напи-
сал, было напечатано слово за словом на этой толстой бумаге. И с ошибка-
ми: «Трубчевский», потом вместо «Друг Марса...» напечатали: «Друг Мак-
са...» (В. Каверин. Исполнение желаний); Матери обнялись. И это заметили.
Дулесова смахнула слезинку – и это тоже было замечено (Евг. Пермяк. По-
следние заморозки); Расширен и превосходно обстроен знаменитый сад
Муштаид. Расширяют музей Кавказа… (М. Горький. По Союзу Советов).
Ненужность обозначения субъекта-деятеля позволяет выдвинуть в каче-
стве пассивного субъекта объект, на который действие направлено.
Итак, сущность неопределенно-личного значения заключается в ненуж-
ности конкретного обозначения лица-деятеля, в устранении его семантитче-
ской определенности. Это значение строго грамматикализовано: в предло-
жении нет состава подлежащего, но есть формальный указатель на не-
определенного деятеля – глагольная форма 3-го лица множ. числа.
Ненужность конкретного обозначения лица-деятеля ведет к тому, что
неопределенным деятелем может быть представлено и одно лицо, и группа
лиц, и, наконец, все лица, которым может быть присуще данное действие.
Учитывая различные лингвистические и экстралингвистические факто-
ры (реальные значения сочетающихся в каждом отдельном случае лексиче-
ских единиц, морфологические признаки глагола – вида и времени, синтак-
сические условия употребления, влияние контекста, обстановки речи и типи-
зацию употребления), в неопределенно-личных предложениях можно уста-
новить характер соотнесенности действия с деятелем.
Идея соотнесенности действия неопределенно-личного предложения с
реальными лицами не нова, наиболее отчетливо она выражена в исследова-
ниях А.А. Юдина [14 ] и С.И. Сятковского [10]. Они стремятся установить
соотнесенность действия неопределенно-личного предложения с определен-
ным грамматическим лицом: с 1-м лицом ед. или множ. числа, с 3-м лицом
ед. или множ. числа. Эта интересная и, думается, плодотворная идея не по-
служила, тем не менее, выяснению специфики неопределенно-личного зна-
чения, поэтому и позволила высказать несогласие с таким установлением
действующих лиц в неопределенно-личных предложениях [5, с. 60, 146]. По-
иски действующего лица неопределенно-личного предложения, безусловно,
не могут являться самоцелью. Важно не столько самое установление дейст-
вующих лиц, сколько выявление характера соотнесенности действия с ли-
цом-деятелем. Такое выявление, проведенное на основании ситуативно-
контекстуальной связи, не только не противоречит анализу семантико-
грамматической сущности неопределенно-личных предложений, но и позво-
ляет вскрыть специфические особенности этой синтаксической категории.
35
Во-первых, можно выделить неопределенно-личные предложения, дей-
ствие которых соотносится с неопределенным множеством лиц. В таких
предложениях форма 3-го лица множ. числа получает свое «обычное» семан-
тико-функциональное наполнение: устраняется семантическая определен-
ность лица-деятеля, но формальное значение множественности соответству-
ет реальному множеству лиц: – У меня, Самгин, отец <...> «Илиаду» читает,
похваливает: вот как в старину благородно воевали (М. Горький. Жизнь
Клима Самгина); В классическом репертуаре им (трагиком Каравальо.–Э.О.)
тоже восхищаются... ( Из письма М. Горького); В селах знают, любят и
ждут его. Куриленко становится живой газетой (Л. Леонов. Твой брат Воло-
дя Куриленко); Этой терминологией широко пользуются при издании астро-
номических ежегодников…( Загребин. Введение в астрометрию).
Во-вторых, на основании ситуативно-контекстуальной связи выделяют-
ся неопределенно-личные предложения, которым, в сравнении с первой
группой, присущ прямо противоположный характер соотнесенности дейст-
вия с лицом. Формула « 3-е лицо множ. числа при незанятости позиции под-
лежащего» служит для выражения неопределенности лица-деятеля и в том
случае, когда говорящему заведомо известно, что действие принадлежит од-
ному лицу. При этом лицо может быть и известным (явствует из контекста
или ситуации речи) (а), и неизвестным (б); важно лишь то, что в его конкрет-
ном обозначении нет надобности и оно представлено как неопределенное:
а) Поля … тихо произнесла Варино имя; в ответ, показалось, дважды
платком махнули снизу (Л. Леонов. Русский лес); – Нет, это совсем лишнее.
Да ведь уже и поздно, Марк Николаевич,– отвечала она…, зная наперед, что
ее немедленно убедят в обратном (Л. Леонов. Русский лес);
б) (Басов) Варя, скажи, чтобы нам бутылочку пива дали… (М. Горький.
Дачники); Пройдите к Алексею Максимовичу, – сказали мне, – он вас ждет
(К. Федин. Горький. Из воспоминаний).
Такие неопределенно-личные предложения обладают двумя яркими
особенностями.
Первая состоит в том, что в них утрачивается реальное значение множе-
ственности: форма 3-го лица множ. числа получает соотнесенность только с
одним неопределенным деятелем, то есть формальная и реальная семантика
категории числа не совпадают. Деятель, даже при его единичности, семанти-
чески неопределенным может быть представлен только немаркированной
формой 3-го лица множ. числа, в отличие от маркированной формы 3-го лица
ед. числа, которая, обозначая единичность, требует обязательного называния
действующего лица.
Второй специфической особенностью таких предложений является так
называемая относительная неопределенность лица-деятеля: оно неопреде-
ленно лишь по форме выражения, но не по содержанию речи, так как ясно из
контекста или обстановки речи: «Некоторые предложения, являясь по форме
неопределенно-личными, обозначают действие одного определенного, кон-
кретного лица»,– отмечает Грамматика русского языка [4, с. 7].
36
Такая относительность неопределенности лица-деятеля достигается
двумя путями:
1). Лицо-деятель, представленный в конструкции неопределенным, на-
зывается в предыдущем или последующем контексте;
2). Известное лицо-деятель представляется неопределенным путем «за-
мены» лиц. Примеры:
1). Зоя говорила торопливо, боясь, что ее прервут, но Елена Сергеевна
слушала <…> (Вл. Лидин. Бахчисарайский фонтан); Мать внимательно
вслушивалась в бессвязную, быструю речь, стараясь подавить в себе тревогу,
рассеять унылое ожидание. А девочка, должно быть, была рада тому, что ее
слушали, и, захлебываясь словами, все с большим оживлением болтала <…>
(М. Горький. Мать);
2).– Завтра поедешь в Москву, – сказал Леонтий Иванович… – Купишь
себе хорошую вязаную кофточку… – Поношу еще эту, – отозвалась Глаша
кротко. – Купи, купи, – сказал он. – Купи, раз тебе говорят (Вл. Лидин. Лес-
ник); – Стой! – властно сказал Воронин. – Ты куда? Приходят тут… – Он
кивнул в сторону Вали. – Нотации читают, стыдят… Куда же ты? Расска-
зывай, в чем дело (А. Чаковский. Невеста).
В таких предложениях неопределенность сугубо грамматическая, син-
таксическая: за ней скрыто известное лицо, названное конкретно в контексте
или явствующее из обстановки речи.
Ученые по-разному квалифицируют подобные предложения: одни счи-
тают их двусоставными неполными [Харазишвили, с. 404–406; Юдин, с. 91–
93], другие – переходными между двусоставными и односоставными [Поч-
тенная, с. 8], третьи относят к односоставным [10, с. 4; 11, с. 98]. При этом
в учебниках под редакцией Е.М. Галкиной–Федорук такие односоставные
конструкции квалифицируются как определенно-личные предложения; Т.Г.
Почтенной – как переходный тип между определенно-личными и неопреде-
ленно-личными; А.А. Юдин и В.В. Бабайцева часть таких конструкций
включают в число неопределенно-личных предложений; С.И. Сятковский,
А.К. Федоров – полностью относят их к неопределенно-личным.
Думается, что подобные структуры с одним составом сказуемого в фор-
ме 3-го лица множ. числа и при ситуативно-контекстуальной конкретизации
лица-деятеля нельзя квалифицировать ни как двусоставные неполные, ни как
односоставные определенно-личные предложения, так как обладают яркой
семантическо-грамматической спецификой.
Во-первых, как во всех неопределенно-личных, деятель не имеет перво-
степенного значения для сообщения факта действия, отходит на второй план
и потому представлен в синтаксической структуре неопределенным. Смы-
словая самостоятельность таких структур и делает конкретизацию деятеля
излишней, ибо не конкретное лицо имеет в виду говорящий, высказывая ту
или иную мысль, а действие как факт реальной действительности, неважно
кем произведенное. Именно «уход» от конкретизации деятеля и способ-
ствует перенесению смыслового центра с подлежащего на сказуемое, актуа-
лизирует действие.
37
В неполном же двусоставном предложении подлежащее не названо по
другой причине: оно обозначено в ближайшем контексте или явствует из си-
туации речи, поэтому нет необходимости в повторении его. Иными словами,
в неполных предложениях тоже можно усмотреть ненужность подлежащего,
но это ненужность другого рода: подлежащее не нужно лишь с точки зрения
формально-структурного оформления предложения, но с точки зрения смыс-
ла, содержания предложение контекстуально зависимо, нуждается в конкре-
тизации деятеля.
Во-вторых, семантическая специфика формы 3-го лица множ. числа (ее
«отстраненно-личность» и соотнесенность с одним деятелем) в таких конст-
рукциях также свидетельствует об их отличии от неполных двусоставных
предложений, в которых форма 3-го лица множ. числа, благодаря смысловой
необходимости в ситуативно-контекстуальной связи, сохраняет личное зна-
чение, при этом форма множественного числа всегда обозначает действие
группы лиц.
Односоставные конструкции при конкретизации, «ясности» деятеля не
могут быть квалифицированы и как определенно-личные предложения, так
как в самой синтаксической структуре указание на деятеля имеется лишь в
форме 3-го лица множ. числа как на неопределенное лицо. Форма 3-го лица
множ. числа в односоставном предложении не может иметь определенно-
личного значения. Акад. А.А. Шахматов писал: « <…> Односоставные пред-
ложения могут быть определенно-личными тогда, когда главный член их, в
рассматриваемых случаях спрягаемо-глагольная форма, вызывает представ-
ление об определенном лице; определенное лицо сами по себе (выделено на-
ми – Э.О.) могут вызвать только формы 1-го и 2-го лица» [15, с. 70]. Говоря-
щий может представить неопределенным лицом и определенное лицо речи,
самого себя в частности, но такая структура выступит лишь синтаксическим
синонимом определенно-личного предложения, а не собственно определен-
но-личным: Говорят тебе, стой! – Говорю тебе, стой!
Но не следует абсолютизировать обычное соотношение реальных лиц с
выраженным в предложении действием неопределенного лица. Стремление
выдвинуть на первый план само действие, отсутствие необходимости в обо-
значении лица-деятеля приводит к тому, что подчас даже на основании си-
туативно-контекстуальной связи невозможно определить однозначной соот-
несенности действия с деятелем. Таким образом, можно выделить третью
группу неопределенно-личных предложений, в которых нельзя установить,
соотносится ли действие с одним неопределенным лицом или же с множест-
вом неопределенных лиц, оно может быть соотнесено как с одним неопреде-
ленным лицом, так и с неопределенным множеством лиц. Например:
Мне говорили, что в войну Володя организовал сельскую самодеятель-
ность… (Вл. Солоухин. Капля росы); На этот раз меня будили хорошо. Меня
будили просто прекрасно (Э. Пархомовский. Как меня будили); «Поклонение
волхвов» написано Леонардо, – это мне доказали с неопровержимой ясно-
стью... (М. Горький. К.П. Пятницкому); Первые два члена в правой части
38
формулы иногда представляют несколько иначе (Загребин. Введение в аст-
рометрию).
Такие предложения выявляют наиболее высокую степень неопределен-
ности лица: в них говорящий «уходит» не только от определения деятеля, но
и числа действующих лиц. Если в одних неопределенно-личных предложе-
ниях на основании ситуативно-контекстуальной связи устанавливается соот-
несенность действия с неопределенным множеством лиц, в других – с одним
лицом, то в третьей группе неопределенно-личных предложений ситуативно-
контекстуальной связь не проясняет соотнесенности действия с числом неоп-
ределенных деятелей. Форма 3-го лица множ. числа получает значение «вне-
численности», она выражает действие, производимое лицом-деятелем, неоп-
ределенным даже с точки зрения числа. Именно эти предложения делают
очевидным тот факт, что самое число деятелей не имеет значения при выра-
жении действия семантически неопределенного лица. В этом сказывается
своеобразная потенциальная возможность соотнесения действия с одним ли-
цом и с группой лиц.
Характерно, что именно неопределенно-личные предложения с одно-
временной возможностью различной соотнесенности действия с лицом вы-
ражают действие, которое названо лишь как условие или для сравнения, а
как таковое в действительности не происходит. Например:
И замшево-белые чайки бродят по рыбачьей пристани <…>, разом сни-
маются, словно их спугнули… (Вл. Лидин. Антей); – Голова трещит, будто ее
буром бурят (А. Чаковский. Дороги, которые мы выбираем); (Чепурной:) И
пойдемте в сад… Вон какой запах здесь! Как будто резиновую галошу в по-
стном масле жарили… (М. Горький. Дети солнца); …Я заявил бы при этом,
что если бы меня лишили права писать о мире, я перестал бы быть писателем
(К. Федин. В защиту мира).
В таких предложениях ненужность соотнесения действия с конкретным
лицом или лицами может перерасти в невозможность соотнесения действия с
определенными реальными лицами. Эта особенность ярко видна в предложе-
ниях, ставших типизированными и фразеологизированными оборотами. На-
пример:
Вот Куцеволов со своим отрядом еще днем дал ходу. Только его и видали
(С. Сартаков. Философский камень); Свореня сразу точно подменили (С.
Сартаков. Философский камень); – Одному на все наплевать, лишь бы его в
покое оставили. Только о себе печется… (А. Чаковский. Невеста).
Наконец, особый характер соотнесенности действия с лицом возникает
в тех неопределенно-личных предложениях, которые получают обобщенное
значение: действие может быть соотнесено с любым лицом, в том числе с
говорящим и его адресатом. Вопреки лингвистической традиции, считающей
единственной продуктивной формой, выражающей обобщенное значение,
форму 2-го лица единств. числа, именно форма 3-го лица множ. числа выра-
жает самое обобщение, так как полностью отстраняется от семантической
определенности лица-деятеля.
39
Формы 1-го и 2-го лица всегда сохраняют семантику определенно-
личности, даже в том случае, когда получают обобщенное значение. Обоб-
щение же на уровне неопределенности означает, что деятелем может быть
любое лицо, представленное как третье, другое, неопределенное лицо. Ино-
гда, характеризуя обобщенно-личные предложения с глагольной формой 3-го
лица множ. числа, отмечают, что действие в них соотносится со всеми лица-
ми вообще и с любым лицом, кроме говорящего и того, к кому он обращает-
ся. Такое понимание не уточняет самого существенного: соотношение дей-
ствия с любым деятелем существует именно потому, что обобщение произ-
ведено на уровне неопределенности; то есть говорящий относит обобщенный
факт не только к другим, третьим лицам, но и к себе, и к своему собеседни-
ку, то есть «уподобляет» себя и своего собеседника другим, многим, всем.
Обобщение, выраженное формой 3-го лица множ. числа, благодаря ее «от-
страненноличности» и «внечисленности» получает в речи потенциальную
соотнесенность действия с любым лицом. См., например:
– Будет, папаша! – воскликнула девушка… – А ты не брыкайся! Слушай,
чему учат… (М. Горький. Фома Гордеев); – Ваше имя? – Валя! – Валя! – с
усмешкой повторил Пивоваров. – Разве так отвечают? Где работаете? (А.
Чаковский. Невеста); (Антонина:) Мне верить нечем. У меня нет этого, чем
верят (М. Горький. Достигаев и др.); (Черкун:) Что? Ты шокирована? (Анна:)
Об этом не говорят так… (М. Горький. Варвары).
Итак, учет лингвистических и экстралингвистических факторов позво-
ляет установить различный характер отстраненности формы 3-го лица множ.
числа от обычного значения лица и числа. Следует отметить, что в речевой
практике нет необходимости указывать соотнесенность действия неопреде-
ленно-личного предложения с деятелем. Выявление же на основании ситуа-
тивно-контекстуальной связи характера этой соотнесенности позволяет
глубже проанализировать сущность и специфику неопределенно-личных
предложений и неопределенно-личного значения. Оно базируется на таких
признаках формы 3-го лица множ. числа, как «отстраненноичность» и «вне-
численность», которые проявляются в синтаксических структурах при неза-
нятости позиции подлежащего для актуализации действия, а не деятеля.
Примечания
1 . Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке. М., 1968.
2 . Виноградов В.В Русский язык. М.–Л., 1947 .
3. Галкина-Федорук. Е.М. Выражение неопределенности русском языке неопределен-
ными местоимениями и наречиями // Вопросы стилистики: Сб. статей. МГУ, 1966.
4. Грамматика русского языка. АН СССР. М., 1960. Т. II. Синтаксис. Ч. 2.
5. Михальченко В.Ю. Односоставные определенно-личные, неопределенно-личные и
обобщенно-личные предложения в современном русском и литовском языках: Диссерт. …
кандидата филол. наук. Л., 1966.
6. Мещанинов И.И. Структура предложения. М.–Л., 1963.
7. Овсянико-Куликовский Д.Н. Из синтаксических наблюдений. К вопросу о классифи-
кации бессубъектных предложений. ИОРЯС. СПб., 1900. Т. V. Кн. 3.
8. Почтенная Т.Г. Определенно-личные и неопределенно-личные в современном рус-
ском языке: Автореферат диссерт. ... кандидата филол. наук. МГУ, 1954.
40
9. Руднев А.Г. Синтаксис современного русского языка. М., 1964.
10. Сятковский С.И. О принципах классификации простого предложения в совре-
менном русском языке // Русский язык в школе. 1965. № 3.
11. Федоров А.К. Беседы по синтаксису русского языка. Простое предложение. М.,
1965.
12. Харазишвили Т.А. Неопределенно-личные предложения в русском языке //Труды
Тбилисского пединститута. X. 1955.
13. Шмелев Д.Н. Стилистическое употребление форм лица в современном русском
языке //Вопросы культуры речи. Вып. 3. М., 1961.
14 . Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.
15 . Юдин А.А. Неопределенно-личные и обобщенно-личные предложения в совре-
менном русском языке // Уч. записки МГПИ им. В.И.Ленина. Т. 65. Вып. 4, 1954.
Достарыңызбен бөлісу: |