♦ лексиграммой, которую оно нажало на клавиатуре;
♦ предметом, который оно в конце концов выбрало и передало
экспериментатору.
Действительно ли шимпанзе представляют себе все эти соответствия? Наиболее
надежная проверка этого предположения — это процедура теста при двойном
слепом контроле. В обстановке игры с тренером шимпанзе «называют» один из
предметов, но предметы для выбора, тренер, которому их надо показывать, и
клавиатура, на которую надо нажимать, расположены далеко друг от друга. Такое
«пространственное разнесение» было введено для создания дополнительной
нагрузки на образную память, на сохранение представления о выбранном предмете.
Решив, какую игрушку он выберет, шимпанзе должен помнить, что именно он
выбрал, пока идет к клавиатуре и высвечивает соответствующую лексиграмму в
отсутствие реального объекта. Затем, держа в памяти, что именно он высветил на
экране (поскольку, уходя от компьютера, он перестает видеть лексиграмму),
обезьяна должна взять выбранный предмет и передать его экспериментатору,
который сидит у отдельного монитора и видит лексиграмму только после вручения
ему выбранного предмета (это делается для того, чтобы он вольно или невольно
ничего не мог «подсказать» обезьяне).
Оказалось, что оба шимпанзе правильно называли выбранный предмет
практически в 100%, причем когда Шерман однажды высветил лексиграмму
предмета, которого в тот момент в лаборатории не было, то не взял ничего. Эти
опыты позволили сделать важное заключение о языковых возможностях шимпанзе.
Стремление Шермана и Остина к
наименованию предметов по собственной
инициативе, в том числе когда они их не видят, говорит о том, что усвоенные ими
знаки приобрели свойства
символов и эквивалентны навыкам, описанным у детей.
Они несомненно показывают, что языковые навыки обезьян при определенных
условиях обучения могут обладать свойством
перемещаемости. Еще более веские
доказательства этого были получены в других работах С. Сэведж-Рамбо.
Достарыңызбен бөлісу: