Н.Н. Прокопович. Словосочетание в современном русском языке. М., 1966. С. 10–

 
48
 
1. ВОПРОС О СОЧЕТАНИЯХ СЛОВ (синтагмах) В НАУКЕ О ЯЗЫКЕ 
Проблема словосочетания не является новой в языкознании и имеет  свою  историю. 
Весьма примечательным в этой истории является тот факт, что в самом своем возник-
новении  синтаксис  представлял  собой учение  о  соединении  отдельных  слов  в  речи,  т. е. 
возник как своеобразное учение о словосочетании. Характерно, что и термин синтаксис, 
греческий  но  происхождению,  употреблялся  в  античных  греческих  грамматиках  в  двух 
значениях: 1) соединение  букв, 2) соединение  слов  и  речи
1
.  Основоположник  учения  о 
синтаксисе — Аполлоний  Дискол (II в.  н.  э.)  задачу  синтаксиса  видел  не  в  разложении 
предложения на его части — члены предложения, а в установлении значений и синтакси-
ческих функций слов (частей речи) и на этой основе способов построения из них «цельной 
речи»
2
. В установлении закономерностей, правил этого построения он исходил из фактов 
языка, из наблюдений над конкретными сочетаниями слов, представленными в языке. 
Такой  подход  к  построению  синтаксиса  не  получает  развития  в  западноевропейской 
грамматической традиции последующего времени. Уже с эпохи средневековья на первый 
план выдвигается анализ предложения, разложение его на части, а изучение живых, кон-
кретных сочетаний слов, присущих отдельному языку, сменяется стремлением к установ-
лению  общих  для  всех  языков  грамматических  понятий — «универсалий».  Основой  для 
этого  служат  положения  формальной  логики,  отождествление  логического  суждения  с 
предложением. Возникает и в дальнейшем реализуется идея всеобщих грамматик, в кото-
рых грамматические категории смешиваются с формально-логическими, особенности от-
дельных языков либо искусственно подгоняются под общую априорную схему,  либо  иг-
норируются. 
Своеобразны были пути развития синтаксической науки в России. Уже в древнейших 
наших грамматиках разрабатывается учение о слове, о частях речи (см., например, наибо-
лее раннее на русской почве грамматическое рассуждение «О восьми частях слова», т. е. о 
частях речи). В них содержатся указания на «речь» и «слово» как на основную единицу 
человеческой  речи  (т.  е.  предложение).  Однако  синтаксис  рассматривается  прежде  всего 
как учение о «сочинении» частей речи, о сочетании слов в предложении, т. е. как своеоб-
разное учение о словосочетании (см. грамматику Мелетия Смотрицкого). 
Учение  это,  однако,  было  лишено  «единого  внутреннего  синтаксического  стержня». 
Наряду с правилами употребления разных частей речи и их форм приводились описания 
некоторых видов синтаксических конструкций, включая предложения
2
. 
Выход  в  свет  «Российской  грамматики»  М.  В.  Ломоносова  знаменует  собой  целую 
эпоху в изучении грамматического строя русского языка, в истории отечественного язы-
кознания.  Отчетливо  проявляющаяся  склонность  М.  В.  Ломоносова  к  материалисти-
ческому  освещению  явлений  грамматики,  в  частности  синтаксиса,  обусловленная  общей 
материалистической  направленностью  его  научного  метода  и  научного  мировоззрения
3
; 
«чисто народные и своеземные начала», положенные им в основу грамматики, несмотря 
на  знакомство  с  западноевропейскими  грамматиками  того  времени
4
;  четкая  классифика-
ция грамматических фактов и явлений, основанная на тонком анализе непосредственных 
наблюдений над фактами русского языка, — все это определило ту огромную роль, кото-
рую сыграла «Российская грамматика» в истории науки о русском языке. 
М. В. Ломоносов определяет синтаксис как учение о «сочинении частей слова» (т. е. 
частей речи), содержащее в себе правила этого «сочинения», т. е. сочетания слов в пред-
ложении  на  основе  согласования  и  управления.  Этому  учению  посвящается  все  шестое 
наставление  «Российской  грамматики»,  в  котором  разграничиваются  «сочинение  имен», 
«сочинение  глаголов», «сочинение  вспомогательных  частей  слова»  и  «сочинение  частей 
слова по разным обстоятельствам». 
В этом наставлении подробно и тонко для своего времени характеризуются и описы-
ваются синтаксические связи различных частей речи (как знаменательных, так и служеб-
ных) и конкретные способы их сочетания в русском языке. При этом, что особенно ценно, 
Ломоносов устанавливает основной, ведущий принцип образования сочетаний слов, хотя 
и не применяет самого термина словосочетание. Этот принцип — синтаксическое распро-
странение  частей  речи  путем  присоединения  к  ним  других  слов  (частей  речи),  опираю-

 
49
щееся  прежде  всего  на  синтаксические  свойства  стержневого,  грамматически  господ-
ствующего слова сочетания. 
Учение о сочетании слов, таким образом, тесно связывается с учением о частях речи, 
что сохраняют многие исследователи и в наше время (классификация основных разрядов 
словосочетаний на глагольные, именные и т. д.). В то же время Ломоносов выдвигает глу-
бокую и плодотворную мысль об обусловленности в ряде случаев синтаксических связей 
слов принадлежностью их к определенным семантическим и лексическим разрядам («Рос-
сийская грамматика»,     § 483). 
Заложив  фундамент  учения  о  словосочетании  в  русском  языке,  М.  В.  Ломоносов  не 
пришел, однако, к четкому пониманию и определению словосочетания как особой синтак-
сической категории. Кроме того, учение о сочетаниях слов у Ломоносова не было связано 
с  теорией  предложения,  которую  он  фактически  выводил  за  пределы  грамматики,  рас-
сматривая в риторике. 
«Российская  грамматика»  Ломоносова  определила  развитие  русской  грамматической 
мысли всего последующего периода, вплоть до 30-х годов XIX столетия. Она стимулиро-
вала работу над школьными  учебниками по  русской  грамматике,  послужила  основой 
для  этого.  С  точки  зрения  развития  синтаксиса  (и  уже — учения  о  сочетаемости  слов) 
большой  интерес  представляет  много  раз  переиздававшаяся  «Российская  универсальная 
грамматика,  или  Всеобщее  писмословие,  предлагающее  легчайший  способ  основа-
тельного учения  русскому  языку...» (1769), составленная  проф.  Н.  Г.  Кургановым.  Срав-
нительно  кратко  изложен  синтаксис  в  других  учебниках  этой  поры,  опирающихся  на 
грамматику М.В. Ломоносова
1
. 
Синтаксические идеи М. В. Ломоносова были углублены и развиты его выдающимся 
учеником — профессором Московского университета А. А. Барсовым. Итоги научных ис-
следований  Барсова  изложены  в  его  «Российской  грамматике»,  оставшейся  в  рукописи. 
Наряду с синтаксисом простого и сложного предложения А. А. Барсов (хотя и не форму-
лируя самого понятия словосочетания) подробно освещает вопросы сочетаемости слов и 
впервые выдвигает целый ряд исключительно важных положений (деление сочетаний на 
образованные по способу управления и по способу согласования; выделение стержневого 
и зависимого слова; вопрос о «преобразовании» глагольных сочетаний в именные; об од-
нотипном управлении при словообразовательно связанных стержневых словах — разных 
частях речи   и др.). 
<…> 
В развитии заложенных Ломоносовым основ учения о словосочетании особенно боль-
шую  роль  сыграла  «Русская  грамматика»  А. X. Востокова,  вышедшая  в 1831 г.  Выдаю-
щийся русский ученый, обогативший своими трудами не только отечественное, но и ми-
ровое языкознание, А. X. Востоков не воспринял господствовавший в то время на Западе   
формально-логический  принцип  изучения  и построения  грамматики,  принцип,  ярко  про-
явившийся  в  грамматических  работах  и  выступлениях  его  современника  Н.  И.  Греча.  В 
построении  своей  грамматики  Востоков  пошел  по  пути,  намеченному  Ломоносовым,  и 
явился  его  прямым  последователем  и  продолжателем,  обнаруживая,  как  и  Ломоносов, 
склонность к материалистическому освещению синтаксических явлений русского языка
2
. 
В грамматике А. X. Востокова синтаксическая система, заложенная Ломоносовым, по-
лучает дальнейшую самостоятельную разработку, развивается и обогащается, особенно в 
области  словосочетаний.  Как  и  М.  В.  Ломоносов,  А. X. Востоков  определяет  синтаксис 
как учение «о словосочетании». «Словосочинение, — пишет он, — есть часть грамматики, 
показывающая правила, по коим совокуплять должно слова в речи»
3
. 
Синтаксические связи Востоков рассматривает в двух разделах. Глава первая II части 
его грамматики посвящена согласованию слов («О согласовании слов», § ИЗ—116), кото-
рое  он  понимает  очень  широко,  включая  в  него  виды  синтаксической  связи,  не  относя-
щиеся к управлению (т. е. и собственно согласование, и то, что позднее было выделено в 
грамматике в особый вид связи — примыкание). Вторая глава этой же части грамматики 
посвящена  управлению  слов,  которым,  по  определению  Востокова, «называется  требуе-
мое каким-либо словом употребление известного падежа в другом слове, от него завися-
щем»  (§ 117,  стр.   244). 

 
50
Раздел синтаксиса, в котором Востоков всесторонне и тщательно разрабатывает вопрос 
о предложном и беспредложном употреблении падежей при различных частях речи, пред-
ставляет особый интерес и в значительной своей части сохраняет свою ценность и в наше 
время. 
Эта ценность определяется не только богатством собранного и тщательно описанного 
фактического материала, но и самим подходом к изучению и описанию словосочетаний, 
особенно  предложных.  Стремясь  избежать  большого  лексико-семантического  дробления 
изучаемых и классифицируемых им явлений, А. X. Востоков удачно соединяет граммати-
ческий анализ с учетом лексико-семантических факторов, влияющих на связи слов. 
В беспредложном употреблении падежей он выделяет, например, цельные синтаксиче-
ские сочетания, выступающие в функции одного управляемого члена (§ 125 — «человек 
каких лет? пожилых лет; какого роста? среднего роста» и т. п.). Указывая на расхожде-
ние в управлении различных частей речи, словообразовательно связанных друг с другом 
(например, § 124 — «учить грамматике», «учитель грамматики» и т. д.), А. X. Востоков в 
то же время приводит перечни близких по значению глаголов и имен, сочетающихся с до-
полняющими их словами в одном падеже (например, § 139 — «посылать, обратиться, от-
нестись к кому» и «посылка, обращение, отношение к кому»). Востоков выделяет и дает 
характеристику  определенных  лексико-семантических  разрядов,  связанных  с  определен-
ными формами управления. 
Исключительно ценными являются наблюдения и выводы А. X. Востокова о значениях 
предлогов,  в  которых  он  выделял  наряду  со  свободными,  самостоятельными  также  и 
вспомогательные, формальные функции. 
Таким образом, к 30-м годам XIX столетия в отечественном языкознании было поло-
жено начало глубокому изучению словосочетаний, наметились ведущие принципы этого 
изучения, были описаны некоторые структурные типы (наиболее обстоятельно — постро-
енные по способу управления) и тем самым создана основа для разработки теории слово-
сочетания  и  определения  последнего  как  синтаксической  единицы.  С  другой  стороны,  в 
трудах М. В. Ломоносова (см. его «Риторику»), А. А. Барсова и А. X. Востокова были за-
ложены  и  основы  теории  предложения,  развиваемой  ими  в    логико-грамматическом    (и  
стилистическом) плане. 
Казалось бы, настала пора для выяснения, с одной стороны, взаимосвязи и взаимодей-
ствия предложения и словосочетания, а с другой — специфики этих синтаксических кате-
горий  и  на  этой  основе  дальнейшего  развития  как  теории  предложения,  так  и  учения  о 
словосочетании. Однако развитие русской синтаксической науки пошло по другому пути. 
Все  внимание  русских  грамматистов  вплоть  до 80-х  годов  направляется  на  изучение  и 
разработку  теории  предложения,  осуществляемую  в  формально-логическом  (Н.  И.  Греч, 
Ф. И. Буслаев), а позднее психологическом плане (А. А. Потебня). 
На  Западе  в  это  время  господствовало  так  называемое  логическое,   или  формально-
логическое,  направление  в  грамматике <…> Известно, что логический подход к изуче-
нию  предложения  привел  на  практике  к  неправомерному  сужению  и  обеднению  задач 
синтаксиса.  Предложение  отождествлялось  с  логическим  суждением,  что  сочеталось  с 
признанием  второстепенных  членов  предложения,  хотя  их  не  знает  и  не  изучает  логика. 
Независимо от специфики того или другого национального языка и связанных с этим осо-
бенностей грамматического строения предложения ставилась задача выделить в нем под-
лежащее  и  сказуемое,  а  также  второстепенные  члены — определение,  дополнение  и  об-
стоятельства (в распространенных предложениях). При этом нормой и образцом считался 
универсальный  тип  предложения,  наиболее  соответствующий  схеме  логического  сужде-
ния  (субъект,  связка,  предикат),  так  называемый  тип  полного  предложения.  Поскольку 
живые факты и явления национальных языков не укладывались и не могли уложиться в 
эту априорную схему, возникали многочисленные отклонения от нормы. Они или не при-
нимались во внимание, или, особенно часто, объяснялись «опущениями» того или иного 
элемента  «идеальной»  схемы  предложения,  тем,  что  последние      «подразумеваются».        
Допускалась,   следовательно, 
возможность наличия мыслей без слов, мыслей, не облеченных в   слова. 

 
51
Неудовлетворенность  синтаксическими  системами,  построенными  на  формально-
логической основе, обусловила стремление лингвистов внести ясность и определенность в 
область синтаксиса, построить последний на иных основаниях. На Западе эти стремления 
связаны с именем Ф. Миклошича, в отечественном языкознании — с именем А. А. Потеб-
ни. 
А. А. Потебня подверг обоснованной и убедительной критике недопустимое смешение 
логики и грамматики в построении синтаксиса, и после опубликования его работ «стало 
ясно, что наивный, прямой перенос на предложение основных конструктивных признаков 
суждения  неправомерен»
2
.  А.  А.  Потебня  выдвинул  и  обосновал  идею  исторической  из-
менчивости формы предложения, внес большой вклад в научную разработку историческо-
го синтаксиса. Однако Потебня, считавший, что грамматическое предложение (как и ло-
гическое  суждение)  является  двучленным  по  своей  природе,  сохраняет  в  своем  учении 
традиционную схему предложения. 
Весьма показательно в связи с этим замечание проф. И. А. Бо-дуэна де Куртенэ, сде-
ланное  им  уже  после  опубликования  труда  А.  А.  Потебни: «... до  сих  пор  никто  еще  не 
пробовал делать синтаксические исследования без схоластической подкладки, состоящей 
в смешении грамматики с логикой и в навязывании языку того, что в нем не в состоянии 
открыть даже самый строгий анализ и что,   стало быть, в нем вовсе не полагается»
3
. 
В  ходе  интенсивной  работы  по  коренному  пересмотру  самих  принципов  построения 
синтаксиса  и  определения  того,  что  же  является  предметом  синтаксического  исследова-
ния,  в  науке  о  языке  с 80-х  годов  прошлого  столетия  возрождается  интерес  к  проблеме 
словосочетания. 
В  определении  предмета  и  задач  синтаксиса  и  в  построении  его  системы  некоторые 
языковеды ищут опору в синтаксическом учении Аполлония Дискола. <…> 
Дальнейшие творческие искания в построении синтаксиса на новых началах связыва-
ются в России с именем акад. Ф. Ф. Фортунатова, а на Западе — немецкого ученого Иона 
Риса. 
Ф. Ф. Фортунатов в построении синтаксической системы исходил, с одной стороны, из 
своего учения о грамматической форме, форме отдельного слова, а с другой — из анализа 
предложения  с  точки  зрения  психологического  (а  не  логического)  суждения,  стремясь  к 
разграничению психологических и грамматических категорий. Развив свое учение о фор-
ме отдельного слова
2
, он намечает на этой основе классификацию слов по формальному 
признаку  (применительно  к  индоевропейскому  праязыку  эпохи  его  распадения)
3
.  По-
скольку слова «в мышлении, а потому и в речи» сочетаются друг с другом, кроме отдель-
ных слов и в отличие от них, в языке выделяются словосочетания; наряду с формами слов 
существуют, следовательно, и формы словосочетаний, изучение которых и составляет ос-
новной предмет синтаксиса. 
Словосочетание Ф. Ф. Фортунатов определяет как «то целое по значению, которое об-
разуется сочетанием одного полного слова (не частицы) с другим полным словом, будет 
ли это выражением целого психологического суждения или выражением его части»
4
. Пси-
хологическое суждение как «предложение в мысли» Ф. Ф. Фортунатов отграничивает от 
грамматического предложения как «предложения в речи», являющегося предметом грам-
матического анализа'. 
Однако  грамматическое  предложение,  по  мнению  Ф.  Ф.  Фортунатова,  представляет 
собой лишь особый тип словосочетания (хотя и господствующий) — законченное слово-
сочетание. Все другие словосочетания Ф. Ф. Фортунатов называет незаконченными
1
. При 
этом,  вопреки  приведенному  выше  определению  словосочетания  как  двусловного,  выде-
ляются и сложные словосочетания, т. е. такие, в которые «входят другие словосочетания 
как их сложные части, как выражения сложных частей психологического суждения»
2
. 
Опираясь на свое учение о форме отдельного слова, рассматривая последнюю как ос-
нову для выделения словосочетаний, Ф. Ф. Фортунатов подразделяет их на: 
а)   грамматические, т. е. такие, в которых отношения между предметами мысли выра-
жены формами языка   (например,   птица летит;    хорошая погода) и 
б)  неграмматические, т. е. такие, в которых указанные отношения формами языка не 
выражены (например,   поэт Пушкин)
3
. 

 
52
В  синтаксической  системе  Ф.  Ф.  Фортунатова  обнаруживаются  и  уязвимые  стороны. 
Это  механистическое  понимание  связи  между  языком  и  мышлением («предложение  в 
мысли»  и  «предложение  в  речи»;  разрыв  между  «грамматическим»  и  «неграммати-
ческим»). Связанный с этим «морфологизм» нашел свое отражение и в теории словосоче-
тания  (игнорирование  взаимодействия  грамматических  и  лексико-семантических  факто-
ров  в  построении  словосочетания,  признание  наличия  «неграмматических»  слово-
сочетаний, понимание форм словосочетания и т. д.). Наконец, слишком широкое понима-
ние словосочетания (и целое предложение, и любые его части, включая сочетание подле-
жащего  и  сказуемого)  приводит  к  стиранию  границ  между  предложением  и  сло-
восочетанием. 
Вместе с тем следует особенно подчеркнуть глубину и оригинальность синтаксической 
системы Ф. Ф. Фортунатова. Высоко оценивая его как выдающегося русского лингвиста-
теоретика, акад. Л. В. Щерба писал, в частности: «Теоретические идеи Филиппа Федоро-
вича в области синтаксиса надо признать особо глубокими»
4
. В связи с этим понятна та 
большая роль, которую сыграл в развитии учения о словосочетании акад. Ф. Ф. Фортуна-
тов, с именем которого связано целое направление в науке о языке. Определив словосоче-
тание как самостоятельную категорию и выдвинув его в качестве основного объекта син-
таксического  исследования,  Ф.  Ф.  Фортунатов  построил  оригинальную  теорию  слово-
сочетания,  послужившую  основой  или  оказавшую  заметное  влияние  на  научную  разра-
ботку проблем синтаксиса в трудах видных русских ученых — его учеников и последова-
телей. <…> 
На  дальнейшее  развитие  учения  о  словосочетании  в  отечественном  языкознании,  как 
уже  отмечалось,  большое  влияние  оказала  концепция  Ф.  Ф.  Фортунатова.  Наиболее  по-
следовательное  проведение  его  взглядов  на  предмет  и  задачи  синтаксиса,  на  слово-
сочетание характерно для трудов проф. В. К. Поржезинского, проф. Д. Н. Ушакова и осо-
бенно проф. М. Н. Петерсона. 
Тщательно  изучив  историю  научной  разработки  синтаксиса  в  отечественном  и  зару-
бежном языкознании, проф. М. Н. Петерсон в своем «Очерке синтаксиса русского языка», 
опубликованном в 1923 г., приходит к выводу о том, что «общепризнанного определения 
синтаксиса нет; взгляды на предмет исследования находятся в непримиримом противоре-
чии: одни отождествляют синтаксис с учением о предложении, другие — с учением о час-
тях речи, по наиболее обычный тип представляет «смешанный синтаксис»
1
. 
М. Н. Петерсон на материале русского языка разрабатывает свою систему синтаксиса. 
В  построении  этой  системы  он  опирается  на  синтаксическую  и  общелингвистическую 
концепцию  акад.  Ф.  Ф.  Фортунатова  и  изучение  большого  фактического  материала  из 
произведений русской классической литературы (а частично и древнерусских памятников 
и  народных  говоров
2
).  Известное  влияние  на  синтаксическую  систему  М.  Н.  Петерсона 
оказала  и  работа  И.  Риса  «Что  такое  синтаксис?»,  хотя,  несомненно,  основным  и  харак-
терным для этой системы является развитие и конкретизация концепции Ф. Ф. Фортуна-
това
3
. 
Не ограничившись теоретической разработкой вопроса о предмете и задачах синтакси-
са, М. Н. Петерсон предпринял первую в истории науки о языке попытку дать системати-
ческое описание и классификацию словосочетаний русского языка
1
. 
Как  это  описание,  так  и  теоретические  высказывания  и  обобщения  М.  Н.  Петерсона 
раскрывают характерные черты разработанной им синтаксической системы. В своих пер-
вых работах М. Н. Петерсон определяет синтаксис «именно как учение о словосочетаниях, 
а не о предложениях и других словосочетаниях, как это допускает Рис: в синтаксис войдут 
только  те  предложения,  которые  являются  словосочетаниями»-.  Вместе  с  тем  М.  Н.  Пе-
терсон отказывается от учения о паратаксисе и гипотаксисе, как и от учения о второсте-
пенных   членах   предложения. 
Таким образом, предмет синтаксиса сужается; в нем нет места учению о предложении; 
его предмет — только словосочетания. В то же время очень широко применяется и самый 
термин словосочетание, под которым понимаются и двусловные сочетания (включая со-
четания  подлежащего  и  сказуемого),  и  многословные,  до  простого  распространенного 
предложения  включительно  (сложное  предложение  представляет  собой  соединение  сло-

 
53
восочетаний).  Задачу  синтаксиса  отдельного  языка  М.  Н.  Петерсон  определяет  так: 1) 
описание всех типов словосочетаний и функций тех и других (описательный синтаксис); 
2) определение происхождения типов словосочетаний и соединений словосочетаний, оп-
ределение их  основных  функций  и  развитие  из  них  всех  других  функций  (исторический 
синтаксис)
3
. 
В этом определении очень ценным представляется указание на необходимость истори-
ческого подхода к изучению словосочетаний. Следуя выдвинутому положению, М. Н. Пе-
терсон свое описание различных типов словосочетаний сопровождает краткими историче-
скими  справками  о  происхождении  их.  Очень  важным  является  и  требование  учитывать 
употребительность  различных  типов  сочетаний,  широту  их  распространения  в  языке  в 
данную  эпоху.  Наконец,  безусловно  плодотворно  и  указание  на  необходимость  изучать 
функции словосочетаний, что также реализуется М. Н. Петерсоном в процессе их класси-
фикации. Однако здесь обнаруживается   недостаточный   учет   взаимодействия грамма-
тических и лексико-семантических факторов в построении словосочетания. 
В результате этого неразложимые сочетания (отмечаемые Ф. Ф. Фортунатовым и В. К. 
Поржезинским) нередко не выделяются и оказываются в одном ряду со свободными, чле-
нимыми.  Такие,  например,  сочетания,  как  подавать  (подать)  надежду,  догуляться  до 
греха и др. без какой-либо оговорки помещаются в одной группе с такими сочетаниями, 
как дать ему червонец, любить до безумия и др. Самые определения функций словосоче-
таний оказываются слишком общими, например: «явление и место, где оно осуществляет-
ся», и «действие и его цель», «изготовление (сложение, составление) из какого-нибудь ма-
териала»
1
. 
В  дальнейшем  М.  Н.  Петерсон  пересматривает  свои  синтаксические  построения.  Он 
признает необходимость изучения предложения, определяя синтаксис уже как «учение о 
сочетании слов в предложении». Относя сочетания подлежащего со сказуемым к словосо-
четаниям,  М.  Н.  Петерсон  рассматривает  эти  сочетания  как  основные,  ведущие  в  строе 
предложения и противопоставляет другим  типам
2
. 
Крупнейший  ученый,  специалист  по  сравнительно-историческому  индоевропейскому 
языкознанию, по общему языкознанию и балтийским языкам, проф. М. Н. Петерсон внес 
значительный вклад и в научную разработку русской грамматики, в частности синтаксиса. 
«Борьба  М.  Н.  Петерсона  с  традиционными  логическими  и  психологическими  теориями 
предложения имела глубокое положительное историческое значение»
3
. Его исследования 
оказали влияние не только на развитие русской грамматической мысли, но и на лингвис-
тические теории зарубежных лингвистов (Л.   Ельмслев  и др.). 
Неправомерное сужение предмета синтаксиса до рамок учения о словосочетании и не-
избежно связанный с этим отход от разработки теории предложения оказались неприем-
лемыми для русской грамматической мысли. Критический пересмотр синтаксической сис-
темы Ф. Ф. Фортунатова был начат уже в трудах его учеников — проф.   А. М. Пешков-
ского и акад.   А. А.   Шахматова. 
Хотя А.М.Пешковский в предисловии к первому изданию «Русского синтаксиса в на-
учном  освещении»  подчеркивает,  что  «научным  фундаментом  книги  послужили  прежде 
всего университетские курсы проф. Ф. Ф. Фортунатова и В. К. Поржезинского, учителей 
автора»,  в  построении  своего  синтаксиса  он  ищет  опору  также  и  в  положениях  других 
ученых, в первую очередь А. А. Потебпи. Это признает и сам А. М. Пешковский, отмечая, 
что он ставил перед собой задачу приспособить систему Потебни так, чтобы она не про-
тиворечила  «основным  положениям  фортунатовской  школы»
1
.  Попытка  объединить  эти 
глубоко различные учения, естественно, не удалась. 
В «Общей части» своего труда А. М. Пешковский вслед за Фортунатовым определяет 
синтаксис как «тот раздел грамматики, в котором изучаются формы словосочетаний»
2
, и 
задачу синтаксиса видит, следовательно, в изучении словосочетаний. Однако фактически 
он  выходит  далеко  за  рамки  поставленной  задачи.  Пытаясь  из  понятия  словосочетания 
вывести понятие предложения, он стремится, уже вопреки Фортунатову, построить учение 
о предложении, во многом близкое к учению Потебни. 
С  самого  начала  в  «Русском  синтаксисе»  обнаруживается  иное,  чем  у  Фортунатова, 
понимание  словосочетания.  К  понятию  словосочетания  примешиваются  признаки  пред-

 
54
ложения
3
,   что обусловливает смешение этих двух различных синтаксических категорий. 
В конечном счете это смешение    приводит   А. М. Пешковского к подмене одного пред-
мета  исследования    (словосочетания)  другим  (анализом  предложения)
4
.  Словосочетание 
А.  М.  Пешковский  рассматривает  как  некое  «внешне-внутреннее,  физико-психическое 
единство» и дает ему слишком широкое и поэтому неясное определение.   «Словосочета-
ние, — пишет он, —   есть два слова или ряд     слов, объединенных в речи и в мысли»
5
. 
Соответственно под словосочетание подводится любой отрезок речи «при условии все то-
го же психофизического единства» составляющих  его слов.  На этом основании рассмат-
риваются  в  качестве  словосочетаний  все  предложения      (включая    и    сложное),   кроме  
однословных,   т.   е. кроме слов-предложений. Однако в стремлении построить учение о 
предложении, непременно исходя из словосочетания, А. М. IIешковский не останавлива-
ется    перед  отнесением  к    словосочетаниям  и  слов-предложений,  т.  е.  предложений,  со-
стоящих из одного слова. 
Опору для этого он ищет в форме словосочетания, точнее, в формальных его призна-
ках. К последним, кроме синтаксических форм слова, А. М. Пешковский относит: 1) упот-
ребление «слов, не имеющих формы»; 2) порядок слов; 3) интонацию и ритм; 4) характер 
связей  между  словами.  Указанные  формальные  признаки,  конечно  в  различной  степени, 
существенны для анализа формы, структуры словосочетания, кроме интонации и ритма в 
том плане, в котором говорит о ней А. М. Пешковский. Рассматривая интонацию как при-
знак словосочетания, он говорит об интонации, присущей и типичной для предложения, 
имеет  в  виду  интонацию  сообщения,  интонацию,  выражающую  законченность  мысли
2
. 
Считая эту интонацию «неотъемлемым элементом и формы словосочетания», А. М. Пеш-
ковский получает основание для отнесения к словосочетаниям и однословных предложе-
ний. 
«Теперь... — пишет он, — читатель поймет, почему возможны «словосочетания», со-
стоящие  всего  из  одного  слова.  Ведь  когда  мы  говорим  Пожар!  Воры!  Спасите!  Куда? 
Назад! Хорошо. Виноват! и т. д., мы произносим эти «слова» не как слова только, а как 
целые фразы (т. е. предложения. — Н. П.) с соответствующими оттенками повествования, 
вопроса  и  восклицания,  с  одной  стороны,  и  с  оттенком  законченности  мысли — с  дру-
гой»
3
. 
Неправомерно  расширив  понятие  словосочетания,  отождествив  его  с  понятием  пред-
ложения,  А.  М.  Пешковский  в  дальнейшем  изложении  синтаксиса  выдвигает  на  первый 
план  анализ  предложения,  изучение  различных  его  типов.  Вся  специальная  часть  его 
«Русского  синтаксиса...»  посвящена  классификации  и  анализу  различных  типов  предло-
жения: «Глагольные  личные  нераспространенные  предложения  с  простым  сказуемым» 
(гл. X), «Глагольные личные нераспространенные предложения с составным сказуемым»   
(гл. XI) и т. д. 
Что же касается собственно словосочетаний, т. е. таких синтаксических единиц, кото-
рые  неоднородны  с  простыми  предложениями,  то  они  рассматриваются  лишь  попутно, 
главным образом в связи с анализом глагольных личных распространенных предложений 
и при этом с точки зрения второстепенных членов предложения. «Само собою разумеется, 
— пишет А. М. Пешковский, — что комбинации сочетаний второстепенных членов друг с 
другом и с главными членами... могут быть бесконечно разнообразны. Чтобы разобраться 
в  этом  разнообразии,  удобнее  всего  разбивать  распространенные  предложения  на  двух-
словные словосочетания (хрипели вальс, старинный вальс и т. д.) и объединять однород-
ные двухсловные словосочетания в типы таких словосочетаний». 
В  «Специальной  части»  синтаксиса  А.  М.  Пешковского  нет  систематического  описа-
ния различных разрядов и типов словосочетаний и их функций; нераскрытыми остаются и 
самые  правила,  закономерности    их    построения.  Существеннейшие    недостатки  в  его 
синтаксисе  могут  быть  отмечены  и  с  точки  зрения  учения  о  предложении
1
.  Однако,  не-
смотря на это, «Русский синтаксис в научном освещении» А. М. Пешковского, являющий-
ся,  по  выражению  Л.  В.  Щербы, «сокровищницей  тончайших  наблюдений  над  русским 
языком»
2
, сыграл исключительно большую роль в развитии советской науки о языке. Це-
лый  ряд  его  тонких  наблюдений,  выводов  и  оригинальных  мыслей  (вопросы  связи  слов, 
значения беспредложных падежных форм имени существительного, предложное употреб-

 
55
ление падежных форм и многие другие) представляет большую ценность для исследова-
теля словосочетаний современного русского языка, для построения учения о словосочета-
нии и в наши дни. 
Отказ от фортунатовской синтаксической концепции еще определеннее обнаруживает-
ся в «Синтаксисе русского языка» акад. А.   А.   Шахматова. 
А.  А.  Шахматов  прежде  всего  по-иному,  чем  Ф.  Ф.  Фортунатов,  определяет  самый 
предмет синтаксиса. «Учение о предложении, с одной стороны, учение о словосочетании, 
с другой, — писал он, — имеют своей задачей исследовать все элементы, входящие в со-
став предложения.. .»
3
. 
Следовательно,  предметом  синтаксиса  у  Шахматова  является  не  только  словосочета-
ние, но и предложение. Более того, словосочетание рассматривается лишь в качестве кон-
структивного элемента предложения и в его составе. Учение о словосочетании полностью 
подчиняется учению о предложении. Всестороннее изучение предложения, определяемого 
как  выражение  психологической  коммуникации,  изучение  строения  предложения  и  раз-
личных структурных его типов становится центральным в синтаксисе А. А. Шахматова. 
В своем стремлении резко разграничить предложение и словосочетание он опирается 
на выдвинутое Фортунатовым деление словосочетаний на законченные и незаконченные. 
Определив словосочетание как «такое соединение слов, которое образует грамматическое 
единство, обнаруживаемое зависимостью одних из этих слов от других», он подчеркивает: 
«Предложение,  состоящее  из  двух  или  более  слов,  является  также  словосочетанием,  но 
словосочетанием законченным»
4
. Законченное словосочетание, в отличие от незакончен-
ного, обладает определенными признаками, а именно: интонацией («со стороны формы») 
и соответствием коммуникации как «законченной единице мышления» (со стороны значе-
ния). Кроме того, отмечается, что «предикативные отношения обнаруживают уже налич-
ность  предложения»
1
,  а  следовательно,  к  указанным  двум    признакам    присоединяется   
еще   один — предикативность. 
Из  сказанного  явствует,  что  термин  «законченное  словосочетание»  по  существу  при-
меняется Шахматовым к понятию двусоставного предложения. Если предметом учения о 
предложении, по Шахматову, являются законченные словосочетания, то «учение о слово-
сочетаниях  рассмотрит  только  незаконченные  словосочетания;  законченные  же  словосо-
четания,  т.  е.  предложения,  оно  исследует  постольку,  поскольку  их  анализ  не  касается 
наиболее существенных моментов предложения, т. е. способов выражения главных членов 
предложения — главного члена односоставного предложения, подлежащего и сказуемого 
двусоставного  предложения,  а  также  грамматической  связи  между  подлежащим  и  ска-
зуемым»
2
. 
Таким  образом,  в  разграничении  предмета  синтаксиса  предложения  и  предмета  син-
таксиса словосочетания А. А. Шахматов исходит, с одной стороны, из предложенного Ф. 
Ф.  Фортунатовым  деления  словосочетаний  на  законченные  и  незаконченные,  а  с  другой 
—  из  деления  членов  предложения  на  главные  и  второстепенные.  В  соответствии  с  по-
следним, к учению о предложении он относит сочетания подлежащего и сказуемого (т. е. 
так называемые предикативные словосочетания)
3
, а к учению о словосочетании — связи 
второстепенных членов, как по отношению к главным членам предложения, так и между 
собой. Схема Ф. Ф. Фортунатова, таким образом, объединяется с учением о второстепен-
ных членах, развитым А. А. Шахматовым в духе построений в этой области А. А. Потебни 
и Д. Н. Овсянико-Куликовского. В учении о словосочетании это приводит к фактической 
замене его учением о второстепенных членах. 
Хотя словосочетание определяется как «грамматическое единство», но специфика это-
го единства как особого синтаксико-семан-тического образования, как выразителя едино-
го,  хотя  и  расчлененного  понятия  остается  у  Шахматова  нераскрытой.  Словосочетание 
для него только структурный элемент предложения, выделяющийся в последнем и сохра-
няющий  «значение  частей  или  членов  предложения»
1
.  Учение  о  словосочетании  тем  са-
мым растворяется в учении о второстепенных членах предложения. «... синтаксис слово-
сочетаний, — пишет А. А. Шахматов, — занимается главным образом второстепенными 
членами (разрядка автора) предложения в их отношении друг к другу»
2
. Самый круг изу-

 
56
чаемых словосочетаний определяется в значительной мере соответствием последних вто-
ростепенным членам предложения
3
 . 
В связи со сказанным «Синтаксис...» А. А. Шахматова не дает систематического опи-
сания  словосочетаний,  их  структурных  типов  и  функций  в  современном  русском  языке. 
Проблема словосочетания А. А. Шахматовым не была разрешена. 
Несмотря на это, «Синтаксис...» А. А. Шахматова сыграл очень большую роль в науч-
ной разработке как учения о словосочетании, так прусского синтаксиса в целом. В своем 
труде А. А. Шахматов впервые собрал «колоссальный материал, характеризующий пора-
зительное  разнообразие  синтаксических  конструкций  современного  русского  языка,  осо-
бенно в кругу разных типов предложения», сделал попытку «найти в этом разнообразии 
стройную  систему,  тщательно  описать  и  охарактеризовать  разные  виды  предложений. 
Многие конкретные наблюдения и соображения А. А. Шахматова в области современного 
русского  синтаксиса  предложения  и  синтаксиса  словосочетания  сохраняют  свою  цен-
ность, свое значение для нас»
4
. 
Исключительно большое значение для развития учения о словосочетании имеет поло-
жение  А.  А.  Шахматова  о  необходимости  выделять  неразложимые  словосочетания,  т.  е. 
«такие  словосочетания,  которые  состоят  из  двух  или  нескольких  слов,  представляющих 
одно  грамматическое  целое,  но  являющихся  в  такой  форме,  которая  исключает  возмож-
ность  признать  их  взаимную  зависимость  и  не  дает  также  возможности  признать  какое-
нибудь из них самостоятельным членом предложения; таковым является словосочетание  
в  его  совокупности»
3
. 
Это положение А. А. Шахматова, получив дальнейшее развитие и обоснование в уче-
нии В. В. Виноградова о фразеологических единицах в русском языке, содействовало вы-
яснению специфики свободных, разложимых словосочетаний. 
С  начала XX в.  на  разработку  общих  проблем  языкознания,  включая  и  вопросы  син-
таксиса, оказала большое влияние (особенно в трудах западных лингвистов) лингвистиче-
ская концепция Ф. де Соссюра. Рассматривая язык как систему взаимодействующих ассо-
циативных и синтагматических отношений, он выдвигает учение о  синтагме. 
К синтагмам, как известно, он относил любые соединения смежных языковых элемен-
тов, которые «выстраиваются один за другим в речевой цепи» и выражают отношения оп-
ределяющего  и  определяемого.  В  соответствии  с  этим,  по  определению  Соссюра, «син-
тагма всегда состоит из д в у х или нескольких (разрядка моя. — Н. П.) последовательных 
единиц (например: перечитать; против всех; человеческая жизнь; человек смертен; если 
будет хорошая погода, мы пойдем гулять и т. п.)»
1
. 
Под понятие синтагмы, таким образом, подводятся и морфемы производного слова, и 
предложно-падежные  формы,  и  словосочетания,  и  соединения  подлежащего  со  сказуе-
мым, и даже части сложного предложения. С другой стороны, в определении нет указания 
на обязательную двучленность синтагмы: указывается лишь минимальный объем синтаг-
мы — два элемента, два     члена. 
Основные принципы учения Ф. де Соссюра в большей или меньшей мере, прямо или 
косвенно  были  восприняты  всеми  школами  современной  структуральной  лингвистики. 
Правда,  развитие  этих  принципов  пошло  различными  путями  и  привело  к  большим  или 
меньшим расхождениям как между различными школами,   так и между учеными   внутри 
этих школ. <…> 
В то же время неудовлетворенность построением самого учения о предложении, неос-
поримый факт наличия живых, реально существующих в языке единств, не являющихся 
ни  предложением,  ни  словом,  наконец,  совершенно  определенно  обнаруживающееся  в 
языке взаимодействие семантических и синтаксических факторов, уже ранее отмеченное 
исследователями (А. X. Востоков, А. В. Добиаш), — все это обусловило новые творческие 
искания  в  области  синтаксиса.  Эти  искания  связаны  прежде  всего  с  именем  акад.  Л.  В. 
Щербы. 
Рассматривая язык как «кусочек жизни людей», такой же сложный как и сама жизнь, 
Л.  В.  Щерба  постоянно  стремится  вскрывать  самую  сущность  явлений  языка,  взаимно 
связанных  и  взаимно  обусловленных  в  языковой  структуре.  Поэтому  для  него  была  со-
вершенно неприемлема традиционная синтаксическая схема. 

 
57
Основное внимание Л. В. Щербы в области синтаксиса было направлено на выявление 
и  определение  той  простейшей  синтаксической  единицы  речи,  которая  не  является  ни 
словом, ни предложением и которая была названа им синтагмой. 
Теория синтагм, основы которой заложил Л. В. Щерба, не имеет ничего общего с уче-
нием о синтагме Ф. де Соссюра, а равно с трактовкой синтагмы в работах его последова-
телей. В понимании Л. В. Щербы «синтагма — это предельная, основная синтаксическая 
единица  в  процессе  речи-мысли,  выражающая  единое  смысловое  целое  и  фонетически 
сплоченная  усилением  последнего  словесного  ударения  (следовательно,  особым  синтак-
сическим ударением). Синтагма может состоять из группы слов  и одного слова»
1
. 
Синтагмы возникают лишь в процессе речи, в результате интонационно-смыслового ее 
членения; самое их выделение, а следовательно, и конкретное смысловое содержание обу-
словлено  данным  контекстом,  смыслом  целого  высказывания.  Поэтому,  хотя  синтагма 
может состоять и из словосочетания, она качественно отлична от последнего как грамма-
тического  и  смыслового  единства,  образованного  по  правилам  и  законам  грамматики  и 
используемого «в качестве средства общественной номинации». 
С другой стороны, выделяясь в результате интонационно-смыслового членения пред-
ложения,  синтагмы  отграничиваются  и  от  членов  предложения,  хотя  грамматический 
строй предложения, значения и функции его членов нередко оказывают влияние на то или 
иное  интонационно-смысловое  членение  предложения,  а  та  или  иная  синтагма  с  точки 
зрения анализа предложения может быть тем или другим членом предложения. 
В учении акад. Л. В. Щербы о синтагме обнаруживаются некоторые неясности и про-
тиворечия, с чем связаны различия в трактовке этого понятия в работах советских языко-
ведов, опирающихся на учение Л. В. Щербы
2
. Однако несомненной и большой заслугой Л. 
В.  Щербы  является  то,  что  он  заложил  основы  оригинальной  теории  синтагм,  не  заме-
няющей и не вытесняющей ни учения о предложении, ни учения о словосочетании
3
. Эта 
теория  служит  основой  для  отграничения  словосочетания  не  только  от  предложения,  но 
йот синтагмы (в понимании Л. В. Щербы). В трудах Л. В. Щербы выдвигается много пло-
дотворных  мыслей  и  положений,  непосредственно  связанных  с  теорией  словосочетания  
(словосочетание  как  результат  распространения  знаменательных частей речи
1
, синтак-
сические  связи  слов,  влияние  семантических  факторов  на  распространяемость  слова  и 
др.)
2
. <…> 
В научной разработке теории словосочетания исключительно большое значение имеет 
концепция словосочетания, выдвинутая акад.   В.   В.   Виноградовым. 
Уже в своих   грамматических  трудах  30—40-х   годов,  посвященных   в   основном    
морфологии    (грамматическому   учению   о слове), он излагает и общие принципы своей 
синтаксической  концепции,  позднее  развитые  в  работах      по      синтаксису.   Подвергнув 
всестороннему  и  глубокому  анализу  грамматические  теории,  выдвигавшиеся  в  истории 
отечественного и зарубежного языкознания, В.  В.  Виноградов  выступает решительным 
противником схематизма и узкого морфологизма в построении грамматики
1
. Он  исходит 
из  взаимообусловленности  и  взаимодействия  всех  элементов  языковой  структуры,  отра-
жающих  непосредственно  или  опосредованно      многообразие    понятий,  явлений  и  отно-
шений в мире реальной   действительности.   Ведь   «в   реальной   истории   языка грам-
матические  и  лексические  формы  и  значения  органически связаны, постоянно влияют 
друг на друга. Поэтому изучение грамматического строя языка без учета лексической его 
стороны,  без  учета  взаимодействия  лексических  и  грамматических  значений  невозмож-
но»
2
.  В  то  же  время  В.  В.  Виноградов  решительно  выступает  и  против  «безраздельного 
включения лексикологии в грамматику», так как у первой «свой материал, свой метод и 
свой объект исследования»
3
. 
Следовательно, «исследовать и группировать   грамматические факты» нужно «исходя 
из грамматического изучения основных понятий и категорий языка, определяющих связи 
элементов и их функции в строе языка. А такими центральными понятиями являются   по-
нятия   слова    и    предложения». Особое место занимает словосочетание, обладающее 
«меньшей самостоятельностью и определенностью, чем слово и   предложение»
1
. 
В установлении специфики словосочетаний немаловажная роль принадлежит учению о 
неразложимых,  или  фразеологических,  сочетаниях.  На  них  обратил  внимание  уже  Ф.  Ф. 

 
58
Фортунатов, называя «слитными речениями» (железная дорога, великий пост и под.)
2
, о 
них  же  несколько  подробнее  говорил  проф.  В.  К.  Поржезинский
3
.  Как  уже  отмечалось 
выше, со всей решительностью проблему неразложимых словосочетаний выдвинул в сво-
ем  «Синтаксисе»  акад.  А.  А.  Шахматов.  В.  В.  Виноградову  принадлежит  заслуга  разра-
ботки учения о фразеологических единицах  в   русском  языке
4
. 
Принципиальное отличие теории словосочетания, выдвинутой В. В. Виноградовым, от 
других соответствующих, а вместе с тем и несомненное ее преимущество перед послед-
ними заключается прежде всего в том, что словосочетание сопоставляется как с предло-
жением, так и со словом, но не отождествляется и не смешивается ни с тем, ни с другим. 
Словосочетание, по определению В. В. Виноградова, представляет собой синтаксическую 
конструктивную  единицу,  которая  может  служить  средством  номинации,  сближаясь,  та-
ким образом, со словом, но сохраняя резкое отличие  от  отдельного   (даже  сложного)   
слова. 
Коммуникативную  функцию  словосочетание,  как  и  слово,  выполняет  лишь  при  по-
средстве предложения, в его составе. Словосочетание лишено основных признаков пред-
ложения  (синтаксических  категорий  модальности,  времени,  лица,  а  также  интонации  со-
общения) и потому качественно отличается от него, хотя и  постоянно  взаимодействует с  
ним. 
В соответствии с этим В. В. Виноградов рассматривает типы словосочетаний как «ис-
торически  сложившиеся  в  языке  формы  грамматического  объединения  двух  и  больше 
знаменательных  слов,  лишенные  основных  признаков  предложения,  но  создающие  рас-
члененное обозначение единого понятия»
5
. 
Излагая в последовательной системе развиваемую им теорию словосочетания, акад. В. 
В. Виноградов выдвигает и целый ряд 
других  вопросов,  неразрывно  связанных  с  учением  о  словосочетании  и  существенно 
важных как для последнего, так и для разработки учения о предложении (различные спо-
собы  преобразования  словосочетаний  в  строе  предложения,  пути  и  способы  «сведения 
всего многообразия форм синтаксической связи в системе словосочетаний к немногочис-
ленным категориям членов предложения», вопросы синтаксической синонимики и т.  д.). 
Последнее  десятилетие  характеризуется  интенсивной  работой  советских  языковедов, 
направленной на осуществление указанных  выше  задач. 
К  числу  специальных  исследований  относится  большой  труд  проф.  В.  П.  Сухотина, 
посвященный изучению словосочетаний современного русского языка на материале про-
зы М. Ю. Лермонтова
1
. Ценность этого труда определяется прежде всего тем, что в нем 
автор обратился к изучению фактического материала, подвергнув тщательному анализу и 
описанию словосочетания современного русского литературного языка, представленные в 
прозаических  произведениях М.  Ю.  Лермонтова. 
Кроме того, В. П. Сухотин уделяет большое внимание общетеоретическим вопросам, 
определяя предмет синтаксиса и рассматривая ряд важнейших вопросов теории словосо-
четания  (сущность  словосочетания,  словосочетание  в  отношении  к  слову  и  к  предложе-
нию,  форма  и  значение  словосочетания,  его  объем  и  др.)-Рассмотрению  этих  вопросов 
предшествует критический очерк развития учения о словосочетании в науке о языке. В. П. 
Сухотин признает необходимым словосочетание как особый объект синтаксической науки 
отграничить от другого важнейшего объекта этой науки — от предложения. Для этого не-
обходимо  установить  природу  словосочетания,  специфику,  отличающую  его  от  предло-
жения, как и от слова. 
Рассматривая словосочетание в отношении его к слову, В. П. Сухотин вслед за акад. В. 
В.  Виноградовым  признает,  что  словосочетание  представляет  собой  «расчлененное  обо-
значение предмета или я в л е н и я» (разрядка моя. — Я. П.), хотя оно «резко отличается 
от отдельного, даже сложного слова, представляющего собой неделимое на самостоятель-
ные  лексические  значимости  целое»,  что  «и  в  так  называемых  «свободных»  сло-
восочетаниях, где синтаксические связи реальны и современны, выступает единство смы-
слового содержания, что уподобляет их до некоторой степени отдельному слову, опреде-
ляет оформление и объясняет их синтаксическую роль»
2
. 

 
59
Однако, выясняя отношение словосочетания к предложению, он, уже вопреки концеп-
ции В. В. Виноградова, рассматривает первое (словосочетание) лишь как часть предложе-
ния, выделяемую в нем в результате его синтаксического расчленения. В связи с этим под 
словосочетания,  по  существу,  подводятся  любые  грамматические  соединения  слов,  вы-
членяемые  в  составе  предложения  (в  том  числе  соединения  подлежащего  и  сказуемого, 
группы однородных членов и т. д.), резко различные по своей природе. Поэтому В. П. Су-
хотин (уже вслед за Ф. Ф. Фортунатовым и А. А. Шахматовым) принимает деление слово-
сочетаний на две группы:  а) предикативные и б) непредикативные. 
К предикативным относятся, по  его определению, словосочетания, «выражающие со-
общение о событии, факте, объединяющие подлежащее и сказуемое как структурную ос-
нову предложения»
1
. 
К  непредикативным  словосочетаниям  В.  П.  Сухотин  относит  словосочетания, «не 
включающие  конструкцию  подлежащего  и  сказуемого  и,  следовательно,  не  образующие 
предложения: высокий дом, книга сестры, очень большой, рано утром». 
Что же характерно для непредикативных словосочетаний, кроме того что они «не об-
разуют  предложения» (а  следовательно,  сами  по  себе  еще  не  выполняют  коммуникатив-
ной функции в языке)? «Непредикативные словосочетания» — это те словосочетания, ко-
торые  представляют  собой  «сложное  (расчлененное)  наименование  различных  явлений 
действительности: предметы в широком смысле этого термина, признаки (активные и пас-
сивные)  предметов  и  явлений  и  признаки  признаков  в  их  многообразном  проявлении»
2
. 
Здесь, снова следуя концепции акад. В. В. Виноградова, проф. В. П. Сухотин отмечает од-
ну  из  характерных  особенностей  словосочетания,  отличающих  последнее  от  предложе-
ния. 
В конце 1954 г. вышел в свет II том «Грамматики русского языка» АН СССР, в кото-
ром впервые подверглись систематическому описанию все разряды словосочетаний, клас-
сифицируемые по принадлежности к той или другой знаменательной части речи грамма-
тически господствующего, стержневого слова (словосочетания с главным словом — гла-
голом,  существительным,  прилагательным,  числительным,  местоимением  и  наречи-
ем)."'Теоретической  основой  для  этого  описания  послужили  рассмотренные  выше  поло-
жения теории словосочетания акад. В. В. Виноградова. 
Эта теория служит исходной и вместе с тем получает дальнейшее развитие в ряде ис-
следований,  посвященных  отдельным  разрядам  или  группам  словосочетаний.  Таковы 
докторская диссертация Н. Н. Прокоповича «Адъективные словосочетания в современном 
русском  литературном  языке» (М., 1955); кандидатские  диссертации  Г.  А.  Золотовой 
«Глагольные  словосочетания  в  современном  русском  языке  (на  материале  сочинений  А. 
М. Горького)» (1954), Э. М. Самосюк «Сочетания прилагательного с зависимым от него 
существительным в современном русском языке» (Ростов-на-Дону, 1954), К. И. Кутьиной 
«Наречные словосочетания в современном русском литературном языке» (1954), В. II. Пе-
ретрухина  «Синтаксис  словосочетания  в  языке  русской  оригинальной  сатирико-бытовой 
повести второй половины XVII в.» (1958), А. А. Шумиловой «О зависимости управления 
при  прилагательных  от  их  лексического  значения  (на  материале  памятников XV — XVI 
вв.)» (-«Ученые записки МГПИ имени В. И. Ленина», т. СХХХП, вып. 8, 1958) и др. 
Историческому  развитию  словосочетаний  посвящена  коллективная  монография  «Из-
менения  в  системе  словосочетаний  в  русском  литературном  языке» (авторы  В.  А.  Бело-
шапкова, Г. А. Зо-лотова, Н. Н. Прокопович и В. М. Филиппова), изд. «Наука», М., 1964 
(серия  «Очерки  по  исторической  грамматике  русского  литературного  языка XIX в.»  под 
ред. акад. В. В. Виноградова и доктора филологических наук Н.  Ю. Шведовой). 

жүктеу/скачать 2,4 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: