К проблеме уйгурско-монгольских языковых контактов

339

можно  отнести  к  периоду  со  второй  половины  IX  в.  до  конца  XII  в. 

(древнеуйгурский союз племен пал под натиском киргизов и ос новная 

часть  уйгуров  перекочевала  на  современную  территорию  Восточного 

Туркестана и образовала там новое государство). Этот период (условно 

восточно-туркестанский)  характеризуется  времен ным  прекращением 

прежних тесных контактов уйгурского и мон гольского народов. Однако 

с XIII в. в связи с завоеванием Чингис ханом Средней Азии уйгуры снова 

попадают под власть монголов. Причем об этом завоевании существуют 

разные  мнения.  Так,  одни  авторы

1

  считают,  что  страна  уйгуров  была 

захвачена  монголами  в  результате  кровопролитной  войны,  тогда  как 

другие

2

 утверждают, что уйгурский идикут добровольно признал власть 

Чингисхана, что больше соответствует действительности.

Период завоевания монголами Восточного и Западного Турке стана и 

других азиатских стран и образования на этих террито риях ряда государств 

(Чагатая и Чагатаидов, а с конца XIV в. – Тимура и Тимуридов) оказал 

огромное влияние на развитие тюрк ских языков. Этот период (условно 

монгольский, XIII–XIV вв.) представляет определенный научный интерес 

для изучения тюрко -монгольских языковых взаимодействий.

Наиболее  характерной  особенностью  взаимоотношения  языков 

тюркских  и  монгольских  племен  в  указанный  период  является  то, 

что  язык  покорителей  страны  не  мог  подменить  и  окончательно 

вытеснить  язык  покоренных  народов.  Он  также  не  мог  занимать 

положение  господствующего  государственного  языка,  как  случает-

ся  иногда  в  подобных  исторических  ситуациях.  Наоборот,  язык 

монгольских завоевателей быстро смешался с языком разнообраз ной в 

этнолингвистическом отношении массы тюркоязычных пле мен Средней 

Азии, а затем полностью растворился в нем.

Однако  с  точки  зрения  истории  развития  современного  уйгур-

ского  языка  более  важной  стороной  тюрко-монгольских  языковых 

взаимоотношений  в  XIII-XIV  вв.  и  в  последующие  периоды  явля ется 

не  историческая  сторона  вопроса,  а  характер  и  результаты  языковых 

контактов. В этой связи уместно говорить о так называе мом монгольском 

суперстрате  в  уйгурском  языке.  Эти  контакты  привели  не  только  к 

заимствованию огромного количества мон гольских слов, но и в известной 

степени определили тенденцию дальнейшего развития многих тюркских 

языков, в том числе и среднеазиатского литературного языка «тюрки».

1  Карганов В.В. Монголо-татарское нашествие на Русь М., 1966. С.8.

2  Тихонов Д.И. Хозяйство и общественный строй Уйгурского государства X-XIVвв. М.; 

Л.; С.57-59.

340

На  последующих  же  этапах  развития  вплоть  до  второй  поло вины 

XVII  в.  непосредственного  влияния  монгольских  языков  на  уйгурский 

не  наблюдалось,  если  не  считать  контакты  уйгуров  с  могулами

3

, 

приводившие к смешению их языков.

Однако уже ко второй половине XVII в. Восточный Туркестан снова 

попадает  под  власть  новых  завоевателей  –  монголоязычных  джунгар. 

Господство джунгар здесь продолжалось около 80 лет и пало в результате 

их поражения цинско-маньчжурскими войска ми

4

. В этот период уйгуры 

в  условиях  политической  зависимости  вступают  в  непосредственный 

контакт с ойрот-монголами (калмы ками) – завоевателями страны, что в 

известной степени отрази лось и на их языке. Многие слова и термины в 

уйгурском языке, связанные с государственным строем, администрацией, 

чинами  и  званиями  должностных  лиц,  а  также  топонимические 

наименова ния на территории Илийского края и юго-восточных районов 

Ка захстана  (Довун,  Гомба,  Ачиноқа,  Чарин,  Чонжа,  Дүрбүлжин, 

Ғалжат, Моңғулкүрә, Ебинур, Сүйдүң и др.) имеют ойрот-монгольское 

происхождение.

Непосредственный  контакт  с  монголоязычными  племенами  уй-

гуры  имели  и  после  падения  джунгарского  господства  в  Восточном 

Туркестане,  т.е.  в  период  Цинской  империи  (1679–1858  гг.),  кото рая 

фактически заменила власть джунгаров.

В  период  господства  Цинской  империи  в  Восточном  Туркестане 

уйгурско-монгольская  языковая  связь  не  прекращается  и  долго  еще 

поддерживается  в  результате  соседства  уйгуров  с  монголоязычны ми 

племенами  (ойротами,  кошаутами,  чахарами,  элеутами  и  т.  д.).  Вместе 

с уйгурами в Илийском крае по сей день живут оставшиеся в регионе 

маньчжуроязычные  племена  (сибо,  солоны),  большин ство  которых 

является  двуязычным.  Они  помимо  собственно  маньчжурского  языка

5

 

практически  хорошо  владеют,  как  и  дунгане,  уй гурским  и  другими 

тюркскими языками.

Таковы  основные  исторические  этапы  уйгурско-монгольских 

языковых контактов.

3  Об  этническом  происхождении  могулов  см.  Юдин  В.П.  О  родоплеменном  составе 

могулов  Могулистана  и  Могулии  и  их  этнических  связях  с  казахским  и  другими  соседними 

народами//Изв. АН КазССР Сер. Обществ. Наук. 1965. Вып.3. С. 52-65. 

4  Кабиров М.Н. Переселение илийских уйгур в Семиречье. Алма-Ата, 1951. С.19. 

5  Собственно маньчжурский язык фактически был «утерян» в период их господства в 

Китае и цинские завоеватели приняли китайский язык. Сохранился этот язык в своем прежнем 

облике только у сибо и солонов в синьцзяне.

341

Уйгурско-монгольские языковые связи

в области фонетики

Заимствование  фонем,  звуковых  комплексов  и  различных 

фонетических  закономерностей  одним  языком  из  другого  относится  к 

наиболее редким явлениям в системе взаимодействий разнострук турных 

языков.

Несколько  иное  положение  в  этом  отношении  занимают  тюрко-

монгольские  языки,  отличающиеся  значительным  сходством  в  об-

ласти  фонетики,  а  также  лексики  и  грамматики.  Большинство  уче ных 

рассматривают  это  как  результат  их  генетического  родства.  К  общим 

тюрко-монгольским  фонетическим  явлениям  специалисты  относят, 

например, образование дифтонгов и долгот. Появление долгот и дифтонгов 

в тюркских языках под монгольским влиянием хорошо прослеживается 

на  этнолингвистической  карте  современ ных  тюркоязычных  народов. 

Это  прежде  всего  языки  таких  наро дов,  как  якуты,  тувинцы,  алтайцы, 

хакасы, киргизы, которые дли тельное время непосредственно общались 

с монгольскими пле менами.

Влияние  монгольского  языка  на  фонетику  тюркских  языков  не 

ограничивается только этим. Специалисты предполагают, что со хранение 

дь в начальной позиции и ч в начале и середине слов в не которых тюркских 

языках  (алтайском,  хакасском,  уйгурском  и  др.),  переход  конечных  с, 

ш,  з  в  некоторых  словах  и  аффиксах  тюркского  происхождения  в  Т

6

. 

соответствие с~h

7

 (ср. башкир ский яз.) и другие фонетические явления 

произошли  также  благо даря  контакту  с  монгольскими  (в  частности 

бурятским) языками.

При  определении  тюрко-монгольских  языковых  связей  в  обла-

сти  фонетики  значительный  интерес  представляют  имеющиеся  в  этих 

языках  звуковые  соответствия.  Так,  например,  соответствие  звуков  й  ~  ж 

~ дж, послужившее признаком деления тюркских языков, и диалектов на 

йокающую,  жокающую  и  джокающую  группы,  имеет  место,  например,  и 

в диалектах монгольского языка. Так, ахиритский и булагатский диалекты 

обладают  признаком  йоканья

8

.  Йоканье  наблюдается  в  современном 

уйгурском языке.

Очень важно в этой связи отметить, что наличие этого частно го явления в 

6 Убрятова Е.И. Якутский язык в его отношении к другим тюркским языкам, а также к 

языкам монгольским и тунгусо-манчжурским. М., 1960. С.7.

7  Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. 1953. Т.1. С.88.

8 Там же. С.8. 

342

тюркских и монгольских языках дает нам возмож ность определить тюркские 

заимствования

9

 в монгольском языке и, наоборот, монгольские заимствования 

в том или ином тюркском языке.

Наблюдение  над  уйгурско-монгольскими  лексическими  парал лелями 

и  заимствованиями

10

  позволяет  нам  выделить  ряд  лексиче ских  групп,  где 

уйгурские слова или адекватны монгольским или отличаются от них своей 

фонетической структурой при близости или идентичности общей семантики.

Однако  здесь  следует  оговориться:  фонетическое  сходство  или 

отличие  сравниваемых  лексических  параллелей  в  известной  сте пени 

носит  относительный  характер,  так  как  каждый  из  монголь ских  языков 

(письменно-монгольский,  ойрот-монгольский,  бурят-монгольский,  халха-

монгольский), не говоря уже о диалектах, мо жет иметь свойственные только 

ему фонетические особенности.

Поэтому  мы  после  уйгурских  слов  (с  переводом)  приводим  сло-

ва  из  собственно  монгольского  литературного  языка

11

  и  только  в  редких 

случаях прибегаем к фактам других монгольских языков. Когда же значения 

монгольских  слов  не  совпадают  со  значениями  соответствующих  слов 

в  уйгурском,  мы  даем  их  перевод.  Наблю даются  следующие  уйгурско-

монгольские параллели:

1)  совпадающие  в  фонетическом  отношении  при  близости  или 

идентичности их семантики: уйг. ой «мысль, дума намерение»~ ~монг. ой 

«способность, ум, разум, память» (бур.-монг. ойн), уйг. мал «скот» ~ монг. 

мал, уйг. бал «мед» ~ монг. бал;

2)  отличающиеся  тем,  что  монгольский  вариант  выступает  в 

усеченной форме, а уйгурский – в полной или наоборот (по отно шению к 

тюркским формам): уйг. бөрәк «почки» ~ монг. боор, уйг. ант «клятва» ~ 

монг. ангай//анд «побратим», уйг. мәң «родимое пятно, родинка» ~ монг. 

мэнгэ;

3)  различающиеся  выпадением  конечного  гласного  (а,  э,  у)  в 

монгольских  словах  и  сохранением  его  в  уйгурских:  уйг.  нохта  «не-

доуздок» ~монг. ногт//ногто, уйг. бөкә «силач, борец» ~ монг. бох, уйг. 

мүчә «конечности, часть тела» ~ монг. мөч;

4) различающиеся по признаку неустойчивости конечного н, что в 

монгольских  словах  иногда  влечет  за  собой  и  изменение  всей  основы 

(напр. морь – морин «лошадь»):

конечный  н  в  монгольских  словах  выпадает,  а  в  уйгурских 

9 Здесь речь идет только о лексических заимствованиях.

10 Кайдаров А.Т. Маңғул ва уйғур тиллириға ортақ созләр пәққидә//КТ.11.12.66.

11 монгольско-русский словарь/ Под ред.Лувсандэндэва м., 1957. 

343

сохраняется:  уйг.жәрән  «джейран»~монг.  зээр,  уйг.  тайған  «борзая, 

гончая собака» ~ монг. тайга и др.;

конечный н (иногда ан, ән, ен, ин, он, ун, үн) в монгольских словах 

употребляется  факультативно,  тогда  как  в  структуре  уйгурских  слов 

постоянный  элемент:  уйг.  сәлкин  «легкий  ветерок»  ~монг.салх(ин), 

уйг. орун «место, постель» ~ монг. ор(он), уйг. алтун `золото`~ монг.

алт(ан);

5)  различающиеся  метатезой  гласных  и  согласных  звуков  и 

звуковых  сочетаний  в  структуре  односложных,  двусложных  и 

трехсложных основ: уйг. су «вода» ~ монг. ус // ус(ан) «вода, река», уйг. 

сүт «молоко» ~ ойр.-монг. усн (при сун в монг. лит. яз.), уйг. тасма 

«тесьма» (ременная)» ~ монг. тасам «тесемка»;

6) различающиеся редуцированностью монгольских двусложных 

основ:  уйг.  бөдүнә  «перепел,  перепелка»  ~  монг.  бутнэ,  уйг.  йемиш 

«плоды,  плод,  фрукты,  ягоды»  ~  монг.  жимш,  уйг.  жұрәк  «сердце» 

монг. зурх // зурхэн и др.;

7) различающиеся выпадением неустойчивых согласных (л, р, н, қ и 

др.): уйг. зуғуй «завистливый» ~ монг. зулгуйч «льстивый, вкрадчивый», 

уйг. яш өсмә «молодое поколение» ~ монг. насөсвөр//насу осбурі (ср. 

каз. жас өспірім), уйг. почақ «бобы, горох» ~ монг. буурцах и др.;

8)  различающиеся  позиционными  соответствиями  гласных  (а~о, 

о~а,ә~о, о~ә, у~а, у~и, у~о), уйг. солихай «левша» ~монг. солхой «левая 

(о  руке)»,  уйг.  хотун  «жена,  женщина»  ~монг.  хатн  «княгиня,  дама, 

госпожа» уйг. отар «отара, выпас скота, гурт»~монг. отор;

9)  различающиеся  позиционной  (в  начале,  середине  и  конце) 

разновидностью фонем или их оттенками. При этом под фонетической 

разновидностью понимаются следущие звуковые соответствия, которые 

по существу могут быть объяснены особенностями артикуляционной 

базы этих языков (қ~х, к~г, к~нг, қ~х, ғ~г, г~х): уйг. сақал «борода» ~ 

монг. сахал «борода, усы», уйг. соқур «слепой» ~ монг. сохор, уйг. тақа 

«подкова» ~ монг. тах (бур.монг. таха);

10)  различающиеся  чередованием  согласных  твердого  и  мягкого 

ряда и других артикуляционно близких фонем (т~д, п~б, п~в, в~б, б~й, 

г~з,  г~в,  н~ң,  н~нд,  н~м,  з~ж,  т~ж,  т~з,  с~ш,  ч~з,  ш~ч,  ч~ц,  ч~ж, 

ч~ст): уйг. бүркүт «орел» ~монг.бүргэд, уйг.түр «вид, облик, форма» 

~ монг.дүр, уйг. севәт «плетеная корзина» ~ монг.сэвэг;

11)  различающиеся  соответствием  звуков,  имеющих  отношение 

к так называемым явлениям ротацизма, ламбдаизма, а также йоканья, 

344

жоканья и джоканья: уйг.бояқ «краска» ~ монг. будаг, уйг. ял «грива» ~ 

монг. дэл, уйг. йелин «вымя» ~ монг.дэлэн.

Первослоговые долгие фонемы в монгольских словах в уйгур ском 

языке передаются обычной фонемой как разного, так одного итого же 

качества (а ~ аа, а ~ оо, о ~ уу, о ~ оо, у ~ оо, у ~ уу): уйг. тай «годовалый 

жеребенок»  ~  монг.  даага(н),  уйг.  чәк  «грани ца,  грань,  межа,  рубеж, 

предел»  ~  монг.  зааг,  уйг.  тоз//тозаң  «муч ная  пыль,  пыльца»  ~  монг. 

тоос(он).

Сочетания  гласного  и  согласного  в  монгольских  словах 

соответствуют уйгурским кратким фонемам (а ~ ай, а ~ ав, у ~ ав, а ~ 

уй): уйг. тохла «ягненок (более шести мес.)» ~ монг. тохлай, уйг. арпа 

«ячмень» ~ монг. арвай, уйг. досақ «мочевой пузырь» ~ монг. давсаг.

Долгие гласные в монгольских словах передаются в уйгурском языке 

различными сочетаниями гласных и согласных (ав ~ уу, ир ~ уу, аға ~ аа, 

аву ~ уу, үйә ~ оо, уч ~ уу, уч ~ ээ, ақ ~ аа, дд ~ оо, уйд ~ оо): уйг. ялқав 

«лентяй,  ленивый»  ~  монг.  зал-хуу/залхаг,  «нерадивый»,  уйг.  йолавчи 

«путник» ~ монг. жуулч, уйг. ғалҗир «бешеный (о собаке)» ~ монг. галзуу 

«бешенство, водобоязнь, бешеный, беснующийся, сумасшедший».

Уйгурско-монгольские параллели и заимствования  

в области морфологии

Нет  необходимости  доказывать,  что  наличие  общих  или  сход-

ных  грамматических  категорий  является  надежным  критерием 

определения  генетического  родства  языков

12

.  Это  свойственно  и  для 

тюрко-монгольских  языков.  Выявление  генетически  тождест венных 

и  заимствованных  элементов  в  области  грамматического  строя  этих 

языков  должно  занимать  центральное  место  в  исследо вании  проблем 

алтаистики.

Однако в тюркских языках имеются такие факты в области морфологии, 

о которых уже никак нельзя говорить как о межъязыко вых заимствованиях. 

И в этом отношении каждый из тюркских языков располагает материалом, 

способствующим  выяснению  как  общих  вопросов  тюрко-монгольской 

языковой связи, так и деталей в области их морфологии.

Итак,  обращаясь  к  фактам  морфологии  современного  уйгурско-

го  литературного  языка,  считаем  целесообразным  сравнивать  их  с 

соответствующими  фактами  монгольского  языка  по  всем  грамма тическим 

разрядам.

12  Смирницкий А.Н. Сравнительно-исторический метод и определение языкового родства. 

М., 1955. С.48.

345

Имя  существительное.  Основная  масса  уйгурско-монгольских 

параллелей  и  заимствований  относится  к  именам  существитель ным. 

Определенный  интерес  для  изучения  этой  категории  пред ставляют  ее 

грамматические показатели.

Аффикс  отыменного  словообразования  уйг.  -лик//-лик//-лук//-лук 

в  монгольских  языках  (-лиг//-лэг)  встречается  не  только  со  сло вами, 

заимствованными из тюркских языков (тэрлэг «халат, чапан» от тюрк, тэр 

«пот»,  баялиг  «богатство»  от  тюрк,  бай  «богатый,  бо гач»),  но  и  активно 

функционирует  в  них,  образуя  новые  слова  от  основ  монгольских  слов. 

Например, бур.-монг. бэпэлиг «перстень, кольцо» от бупэ «пояс».

Аффикс -қ//-к//-ақ//-әк//-уқ//-үк, образующий имя от глаголь ных основ, 

считается одним из древних и продуктивных аффиксов в тюркских языках. 

В монгольских языках также много слов, обра зованных при помощи этого 

аффикса. Производящей основой этих образований за редким исключением 

выступают  слова  тюркского  происхождения  или  слова,  этимологически 

объяснимые  на  тюрк ской  основе:  монг.  буда-  «красить»  (тюрк,  боя- 

«красить»),  хоног  «гость»  (тюрк,  қон-  «ночуй»),  бурят,  хоринг  «запрет» 

(тюрк, қори- «защищать, запрещать»), хабшаг «щипцы, клещи» (тюрк, қап- 

«хваттать, сжать, закрывать»).

Следующие аффиксы словообразования (ввиду трудности опре деления 

их  языковой  принадлежности)  можно  отнести  к  категории  общетюрко-

монгольских формантов.

Аффикс  -чи

13

  (в  монг.  –ч//-чи//-чин),  бур.-монг.  -ша(-шэ//-шо)  в 

одинаковой  степени  распространен  в  тюрко-монгольских  языках  и 

является  стабилизировавшимся  словообразовательным  форман том  имен 

существительных.  Он  обозначает  людей  по  роду  занятий  или  профессий, 

склонность  или  приверженность  людей  к  чему-либо,  состояние  или 

положение и т. д. Имена существительные образуются посредством данного 

аффикса  от  имен  суще ствительных,  прилагательных  и  отглагольных 

производных  имен ных  основ  (т.  е.  от  слов  «третичного  образования»).  В 

уйгурском языке встречаются слова с аффиксом -чи, в основе которых лежат 

корни монгольского происхождения, вернее слова, необъяснимые на почве 

тюркских языков. Например, уйг. егичэ «старшая сестра», монг. эгч, бурят, 

эгэшэ «сестра» и др

14

. 

13 Природа конечного –н в монг. словах и аффиксах все еще остается окончательно не 

выясненной.  Но  интересно  то,  что  этот  факультативный  элемент  в  монгольских  языках 

приобретает  свойство  семантической  дифференциации,  образуя  фактически  два  варианта 

аффикса  –ча//-чин,  которые  в  связи  отпадением  или  сохранением  конечного  –н  выражают 

двоякий оттенок значения. Ср.: монг. усч 'пловец' ~ усчин  'водовоз', хоньч 'овцевод' ~хоньчин 

'пастух,  чабан',  адууч  'коневод'~адуучин  'табунщик'  (см.:  Дондуков  У.Ш.  Аффиксальное 

словообразование частей речи в бурятском языке. Улан-Удэ. 1964. С.17-18).

14   Дондуков У.Ж. Ш. Указ. Раб., 1908. С.7-16.

346

Такую же картину мы имеем и в монгольских языках. Напри мер, отачи 

«врач», встречающееся в монгольских (бур.-монг. отоша «лекарь») языках, 

по утверждению Г.Н. Рамстедта

15

 является уй гурским словом, образованным 

от корня от «трава, лекарственное растение, сено».

Аффикс  -м//-ум//-үм//-им//-әм  встречается  во  всех  тюрко-монгольских 

языках:  уйг,  чүшүм  «прибыль,  приход»,  билим  «знание»,  еқим  «течение». 

В  монгольских  языках  производящей  основой  слу жат  слова  как  чисто 

монгольского  происхождения,  так  и  общетюрко-монгольские:  бурят,  урэм 

«сверло, бурав» от урэхэ «точение», тохом «потник седла» от монг. тохохо- 

«седлать, тюрк. тоқи-.

Аффикс  -мак/-мәк,  образующий  отглагольное  имя,  встречается  в 

тюркских  и  монгольских  языках  (ср.  уйг.  чақмақ  «кремень»  и  др.).  В 

монгольских  языках  производящей  основой  таких  обра зований  служат 

монгольские и общетюрко-монгольские слова: монг. хуймах «оладьи, блины» 

от тюрк, қуй- «лить», бурят, хаамаг «загородка» от хааха- «закрывать» (ср. 

қамақ «арест»), зуурмаг «тес то» от зуураха «месить тесто» (ср. жуғурмақ-) 

и др.

В  группе  общетюрко-монгольских  аффиксов  выделяются  и  та-

кие,  которые  встречаются  в  структуре  лишь  отдельных  уйгурских  слов 

и  топонимических  названиях.  Некоторые  из  них  внешне  совпа дают  с 

аффиксами уйгурского языка. К ним относятся следующие:

Аффикс  -ған//-гән//-ғун  (>-гана)  в  монгольских  языках  обра зует 

преимущественно  названия  растений  по  их  характерным  при знакам  (ср. 

монг. улаагана «красная смородина» от улаан «крас ный»), в уйгурском языке 

встречается в составе нескольких слов: қариғун «карагана» от қара «черный», 

бөлжиргән «ежевика», жулгун «кустарниковое растение».

Аффикс  -дай//-тай  образует  в  монгольских  языках  (-дай//-дэй//-дой) 

названия  диких  и  домашних  животных,  птиц,  произво дящей  основой 

которых  служат  преимущественно  образно  и  звукоподражательные  слова 

[ср. бурят, улаандай «косуля» (от улаан «красный»), моодэй «теленок» от моо 

(звук, издаваемый рога тым скотом)]

16

.

Аффикс -жин (бурят. -лжан//-лжэн) встречается в составе не которых 

топонимических  названий  в  местах,  где  живут  уйгуры:  Дүрбүлжин, 

Қорғалжин.

Аффикс -ған образует в монгольских языках (бурят, -гаан) от глагольные 

производные основы: хубилгаан «перерожденец, святой человек» от хубилха- 

15  Рамстедт  Г.И.  Сравнительная  фонетика  монгольского  письменного  языка  и 

халхаурчинского говора/ Пер. С нем. СПб., 1908.С.7.

16 Дондуков У.Ж.Ш. Указ. Раб. С. 21.

347

«изменяться», сахилгаан «молния» от сахилха- «сверкать (о молнии)»; уйг. 

чеқилған «молния», шувурган «метель, пурга, вьюга», сүтлигән «молочай» 

и др.

Аффикс  -лан//-лән,  образующий  в  монгольских  языках  отгла-

гольные  имена  (-лан//-лән),  в  уйгурском  и  некоторых  других  тюрк ских 

языках  функционирует  как  словообразовательный  аффикс,  но  не  является 

продуктивным.

Аффикс -қай//-хай встречается в структуре отдельных заимствованных 

слов из монгольских языков: малихай «головной убор, шапка», тоқай «лес».

Имя  прилагательное.  Как  в  тюркских,  так  и  в  монгольских  язы-

ках  имя  прилагательное  считается  малодифференцированной  кате горией 

и  определенные  его  разряды  образуются  при  помощи  об щих  тюрко-

монгольских аффиксов.

Аффикс -лиқ//-лик (монг. -лиг): бур.-монг. торголиг «шелкообразный», 

тумэрлиг  «железистый»,  хамарлиг  «носатый».  Этот  аффикс  считается 

заимствованным из тюркских языков.

Аффикс -қай (монг. -хай//-кай/ //-гай//-гей): хазгай «кривой» от хазайх 

«скривиться,  покоситься»,  уранхай  «рваный»  от  урагдах-  «разорваться». 

Этот аффикс в уйгурском и некоторых тюркских языках встречается лишь 

в  структуре  отдельных  слов  и  топоними ческих  названиях:  уйг.  паңқай 

«глухой»,  һаңгирқай  «зияющий,  кру гом  открытый»,  тәскәй  «теневая 

сторона», кунгәй «солнечная сторо на», Чулуқай, Хонухай (назв. местности), 

чақчиқай  «смотрящий  с  выпученными  глазами»,  солихай  «левша»,  кирг. 

Жанаркай, Капчағай (назв. местности) и др.

Аффикс  -қи//-ки  функционирует  и  в  тюркских  и  в  монгольских 

языках:  уйг.  бугунки  «сегодняшний»,  озақи  «позапрошлогодний»,  өгунки 

«позавчерашний». В письм.-монг. erteki «ранний» от erte «рано»

17

.

Имя числительное. К общим тюрко-монгольским числительным 

можно  отнести  только  уйг.  миң  «тысяча»,  монг.  мянга,  бур.-монг. 

мянган, письм.-монг. minyan «тысяча» (МА. С. 441).

К  общим  тюрко-монгольским  аффиксам  образования  числитель-

ных можно отнести следующие:

Аффикс  -нчи//-инчи  (иногда  -нжи//-инжи),  образующий  поряд-

ковые числительные в письменно-монгольском языке в форме -сі//-сіn

18

: 

tabuncin «пятый», dolanci «седьмой» и др. (МА. С. 142, 303).

17 Поппе Н.Н. Монгольский словарь Мукаддимат ал-адаб. М.; Л., 1938. Т.I-II. С. 165. Далее 

по тексту: М.А.

18  Котвич  В.  Исследования  по  алтайским  языкам.  М.,  1962.  С.  138-139  (перевод  с 

польского).

348

Аффикс  -лан  //-үлән//-илен,  образующий  в  уйгурском  языке 

собирательные числительные (напр.: иккилән «вдвоем», үчилән «втро-

ем», төртилән «вчетвером»), функционирует и в монгольских язы ках: 

бурят, табуулан «впятером», зургаалууган «вшестером», монг. хоеулан 

«вдвоем» ит.д.

Наречия.  В  способе  образования  наречий  в  тюркском  и  мон-

гольском языках имеется также ряд схожих моментов, ср. бурят. -да//

дээ//доо (хододоо «всегда, постоянно, часто», дандаа «сплошь, рядом, 

все  время»),  -та//-тэ  (гансата  «сразу,  одновременно»,  нэгэнтэ 

«однажды»,  уйг.  анда-санда  «иногда»,  күндә  «ежедневно»,  һазада 

«если», наганда «изредка»), образованные при помощи аффикса мест-

ного падежа.

Наиболее  интересным  в  отношении  истории  развития  тюрко-

монгольских  языков  являются  наречия,  образованные  при  помощи 

аффиксов  направительного  падежа:  более  древнего  -ра//-рэ//-ри  и 

современного  -қа//-кә,  -ға//гә.  Ср.  бурят,  дээрэ  «наверху»  от  дээ-

,ойро  «вблизи»  от  ой-,  дооро  «внизу»  и  др.,  где  производящей  осно-

вой  являются  монгольские  слова,  тогда  как  в  структуре  аналогич ных 

уйгурских слов обнаруживается сдвоение указанных аффик сов, причем 

архаичный  аффикс  замыкает  более  современный:  ташқири  «наружу, 

вне»,  илгири  «вперед,  раньше»,  ичкири  «вовнутрь»

19

  и  др.  Причина 

такого наслоения остается пока еще не выясненной.

Местоимения.  О  полном  совпадении  тюркских  и  монгольских 

местоименных  слов  трудно,  конечно,  судить.  Но  сходство  между 

отдельными  местоимениями  (личными,  указательными  и  др.)  име-

ется. Ср. уйг. мән «я»~письм.-монг. би; сән «ты»~письм.-монг. чи; биз 

«мы~письм.-монг. бида; бизни «нас»~письм.-монг. бидани и др.

Сходство отмечается и в системе склонения и в притяжательных 

формах местоимений: уйг. меники «мое» ~ бур.-монг. миниихи;сеники 

«твое» ~ монг. чинийк; уники «его, ее» ~ монг. уунийх и др.

Категория принадлежности. Как известно, форма притяжательности 

в  тюрко-монгольских  языках  образуется  при  помощи  части цы  -ки  с 

ее  вариантами.  В  уйгурском,  как  и  в  других  тюркских  языках,  она 

присоединяется  к  основе  слов  посредством  окончаний  родительного 

и  местного  падежей.  По  утверждению  В.Котвича,  «монгольский 

литературный  язык  не  знает  соединения  суффикса  -кі  с  родительным 

падежом и вместо -кі использует другой суф фикс: -хай, -кеі»

20

.

19 Исключение составляют слова нери 'дальше', бери 'сюда, ближе'.

20 Котвич В. Указ. Раб. С. 119.

349

Аффикс  -ки  в  монгольских  языках  употребляется  также  после 

родительного  падежа,  но  окончание  родительного  падежа  здесь 

монгольское,  которое  неизвестно  в  современных  тюркских  языках. 

Заметим,  что  в  уйгурском  языке  притяжательный  аффикс  -ки  при 

личных,  указательных  местоимениях  и  других  именах  часто  опуска-

ется,  приобретая  своеобразную  факультативность.  Ср.  уйг.  бу  меники 

«это мое», у сеники «то твое» ~ бу мениң, у сениң. В монголь ских языках 

такого явления не наблюдается.

Отрицательные формы. Аффикс отрицания -сиз в тюркских языках, 

присоединяясь к именам и именным формам, образует при лагательные 

отрицательного  качества.  Этот  аффикс  встречается  и  в  монгольских 

языках,  особенно  в  письменных  памятниках  средне вековья  –  da  busiz 

«без соли» (МА. С. 137).

По  утверждению  ученых-алтаистов,  этот  аффикс  считается 

тюркским,  который  заимствовал  монгольский  язык.  В.  Котвич  пред-

полагает, что аффикс -сиз «проник и в монгольский язык, где не сколько 

изменил  свою  форму,  поскольку  монгольский  язык,  если  не  считать 

некоторых диалектов, вообще не знает звука з, особенно в исходе слова»

21

, 

т.е.  в  монгольском  языке  он  употребляется  в  сокращенной  форме  без 

конечного -з (-си//-ши): монг. бусу>бу + сиз (или бу+ши) «не этот, иной, 

нет».

Чередование з~р и выпадение конечного -з в аффиксе -сиз язляются 

предметом специального исследования

22

.

Категория  множественности.  Как  известно,  монгольские  языки 

имеют  ряд  показателей  множественности:  -с  (эрэс  «мужчины»),  -т 

(хатут «женщины»), которые образуют множественное число не только 

от  собственно  монгольских  и  тюрко-монгольских  слов,  но  и  от  слов, 

заимствованных из арабского и иранских языков.

Уйгурскому  языку,  конечно,  не  свойственны  эти  формы.  Но 

бесспорно  то,  что  в  таких  словах,  как  якут,  бурят,  телеут,  қират 

(кир+ат), тимурит, караханит и др., присутствует окончание мн. числа 

монгольского языка.

Монгольский язык заимствовал тюркский аффикс мн. числа -лар//-

ләр и употребляет его (-лар//-нар//-нәр) не только при име нах, но и при 

глаголах: дел «шуба», деллер «шубы», абалаба- «охо тился», абалабалар 

«охотились»

23

.

21  Там же. С.127.

22  Там же. С. 123-137

23  Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. М., 1953. С.134.

350

Склонение.  Много  общего  между  уйгурскими  и  монгольскими 

языками  и  в  области  парадигмы  склонения  и  падежных  окончаний. 

Отметим  лишь  два  случая  совпадения  падежных  форм  (примеры  из 

письменно-монгольского  языка).  Местный  падеж:  sehertu»в  городе» 

(МА. С. 109).

Другой  формой,  сближающей  уйгурский  и  монгольский  языки, 

является древний направительный падеж -ра//-ру, который, упо требляясь 

преимущественно  с  местоимениями  и  другими  именами,  образует 

наречия, указывающие направление действия. В тюркских же языках он 

(-ра//-ру)

24

 больше не функционирует и встречается только в структуре 

застывших  наречных  форм:  уйг.  жуқири  «вверх,  ввысь»,  ташқири 

«вовне», ичкири «вовнутрь».

Глагол.  Как  известно,  глагол  является  наименее  проницаемой 

категорией морфологического разряда.

Несколько иначе обстоит дело с глаголами в рассматриваемых языках, 

поскольку в них имеется большое количество общих тюрко монгольских 

глагольных основ как первичного, так и вторичного образования.

Общие  тюрко-монгольские  параллели  в  области  глагола  можно 

сгруппировать  как  отыменные,  отглагольные  производные  основы  и 

отглагольные образования имен общего корня.

Отыменные  глагольные  основы  с  общим  корнем:  бур.-монг. 

балталха, хал.-монг. балтдах- «бить молотом, ковать, бить топо ром» – 

уйг. палтилимақ- «рубить, разрубить топором», монг. сийрэгших- «редеть, 

становиться редким, негустым»~ каз. сиректену-, монг. услах- «орошать, 

поить водой, оросительный» ~ уйг. суғармақ, уссимақ- «захотеть пить».

Отглагольные производные основы с общим корнем: монг. магтах- 

«хвалить»~уйг. махтимақ- (от махта-), монг. онгох- «линять, блекнуть, 

менять  цвет»~уйг.  оңмақ-  (каз.  оңу-  от  оң-),  монг.то рох:-  «рожать, 

рождаться  (о  человеке)»~уйг.  төрәлмәк-  «зарождать ся,  зародиться» 

(төрәлмә «зародыш» от торә-).

Словообразование. Говоря о морфологической структуре уйгур ско-

монгольских  параллелей  и  заимствований,  мы  уже  отметили  наиболее 

характерные и общие элементы морфологического слово образования по 

частям речи.

Сходства  словообразовательных  процессов,  наблюдаемые  в 

тюрко-монгольских  языках,  могут  быть  объяснены  прежде  всего 

общностью  типологической  структуры  этих  языков,  главным  обра-

24 Наджип Э.Н. Современный уйгурский язык. М., 1960. С.57.

351

зом  агглютинирующим  характером  словопроизводства  или  способа 

выражения грамматического значения

25

.

Однако  сравнительное  изучение  способов  морфологического 

словообразования  в  уйгурском  и  монгольском  языках  на  основе 

идентичных или схожих фактов показывает, что внешние общие моменты 

словопроизводства в этих языках не всегда совпадают с их внутренним 

механизмом.

Таким образом, сравнение производных основ в тюрко-монгольских 

языках,  образованных  аффиксацией,  выявляет,  с  одной  сто роны, 

формально  совпадающие  общие  корневые  морфемы,  а  с  дру гой  – 

общие  производящие  основы,  которые  не  только  не  совпа дают,  но  и 

не имеют четких морфологических границ или формальных признаков 

разграничения.

Близость  уйгурского  и  монгольского  языков  в  области 

словообразования  не  ограничивается  только  морфологическими 

рамками.  Поразительное  сходство  обнаруживается  и  в  семантических 

при емах  словообразования,  особенно  в  образовании  парных  и  повтор-

ных слов во всех их разновидностях.

Ниже  приводятся  парные  и  парно-повторные  слова,  в  которых 

имеется  общий  уйгурско-моигольский  элемент  (один  или  два  ком-

понента).

Парные слова:

бурят-монгольские уйгурские

аха дуу «братья» ака-ука

аяга тибаг «посуда» аяқ-тавақ

 гap хул «руки, ноги, конечности» пут-қол

Парно-повторные слова:

бурят-монгольские уйгурские

чихэр михэр «сахар и прочее» шәкәр-мәкәр

арих марих «водка и прочее» һарақ-марақ

булэг булэг «группы, кучки» бөләк-бөләк «в отдельности»

Очень  много  парно-повторных  слов  образуется  от  образно-  и 

звукоподражательных слов

26

.

25 О понимании сущности агглютинации и агглютинативного характера алтайских языков 

среди ученых имеются разногласия. См. об этом подробнее Суник О.Н. Проблема агглютинации 

в алтайских языках. М., 1960. С. 11.

26 Цыдендамбаев Ц.Б. Изобразительные слова в бурятском языке. // Филология и история 

монгольских народов. М., 1958. С.136-151; Шагдаров Л. Изобразительные слова в современном 

бурят-монгольском языке. Л., 1958 и др.

352

Уйгурско-монгольские гомогенные 

производные основы

Историческая  связь  тюркских  и  монгольских  языков  хорошо 

прослеживается  и  в  морфологической  структуре  производных  образо-

ваний.  Встречается  много  лексических  параллелей,  где  в  качестве 

производящей  основы  выступают  общие  для  уйгурского  и  монголь-

ского  языков  слова,  имеющие  в  то  же  время  совершенно  разные 

производные  морфологические  формы.  Например,  уйг.  я  «лук» 

употребляется как отдельно (алдим ябилән оқни «взял я лук и стрелу»), 

так и в парном сочетании оқ-я (орф. оқия) «лук и стрела, лук». Это же 

слово  как  производящий  корень  образовало  ряд  производных  основ, 

семантически  мало  дифференцированных,  но  распространенных  в 

тюркских и монгольских языках: каз. садақ, хакас. чажак, письм.-монг. 

сагадаг «колчан», хал.-монг., ойр.-монг. сайдаг, саадаг, бур.-монг. һаадаг 

«колчан для стрелы». Во всех этих словах мы имеем один общий корень в 

следующей фонетической градации: я/яй/ая/жаа/са/саа/сага/сая/ча/һаа, 

среди них наиболее древним является, очевидно, йотированный вариант, 

с возможным чередованием звуков: й//ж//ч//с//һ//.

Во  всех  тюркских  языках  слово  я  (саа/жаа)  воспринимается  как 

имя. В казахском языке, например, производная форма садақ на данном 

этапе его развития не осознается как разложимая осно ва: са+дақ.

В  монгольском  языке  употребляются  также  следующие  слова:  ул 

«подошва, подметка, основание, базис», ул төмөр «железный об руч (о 

колесе)»,  чарганы  ул  «полозья  саней»,  улавч  «стелька,  под стилка  (для 

обуви)», улгуй «без подошвы, перен. беспочвенный, не обоснованный», 

уллага «подшивать подошвы дратвой» и др. Корень и производные от его 

основы можно сравнить с уйг. ултан «подош ва», ултан төмүр «железный 

обруч», һул «фундамент, основание», каз. ұлтарақ «стелька, подстилка». 

Везде мы имеем дело с одной и той же корневой морфемой: ул//һул.

Таким  же  образом  можно  сравнивать  следующие  уйгурские  и 

монгольские  корневые  слова:  бур.-монг.  сасали  «жертвенные  брызги»  ~ 

уйг. чач- «брызгать»; бур.-монг. хурэз «лопата» ~ уйг. кұрәк/гүжәк (от күрә- 

«сгребать»);  монг.  асрамд  «забота,  уход,  опе ка»,  асралт  «заботливый», 

асрагч «няня, воспитатель, опекун, покро витель» ~ уйг. асра- «кормить, 

содержать, ухаживать, выращивать» и т. д.

353

Уйгурско-монгольские лексико-семантические 

параллели и заимствования

В лексике современного уйгурского литературного языка значительный 

процент  составляют  тюрко-монгольские  напластования.  Этот  слой,  как 

мы  уже  говорили,  преимущественно  состоит  из  лек сико-семантических 

параллелей,  восходящих  в  конечном  счете  к  общей  тюрко-монгольской 

языковой основе. Менее значительная часть общей лексики относится к 

разряду заимствований тюрками, в том числе и уйгурами, из монгольских 

языков, монголами из тюркских языков.

При  тематическом  анализе  общей  уйгурско-монгольской  лекси ки 

выявляется прежде всего большое сходство и общность слов и терминов, 

связанных с человеком и его основной производственной деятельностью 

на различных этапах общественного развития. Она охватывает все стороны 

общественно-политической,  культурно-эко номической  жизни  уйгуров  и 

монголов и отражает в себе специфические стороны жизни (быт, обычаи, 

религиозные  представления,  оценку  природных  явлений  и  родственных 

отношений,  применение  орудий  производства  и  средств  труда  и  т.д.), 

характерные для исторического прошлого этих народов. Например, слова, 

связанные  с  животноводством,  широко  употребляются  в  современном 

казахском  языке,  но  отсутствуют  в  уйгурском  литературном  языке:  каз. 

азбан «кастрированный жеребец» ~ письм.-монг. асаман «имеющий одно 

детородное  яйцо»;  каз.  атан//атан  туйе  «кастрированный  верб люд»  ~ 

бур.-монг. атан тэммэн; каз. тұсақ «овца (до одного года)» ~ хал.-монг. 

зусаг «двухлетний» (о козах и овцах); каз. шар: бұқашар «бык кладеный» ~ 

хал.-монг. шар, бур.-монг. cap, ойр.-монг. цар «вол» и др.

Эта  группа  терминов  является  результатом  территориального 

интенсивного  общения  казахов  с  монгольскими  племенами,  особен-

но  с  ойрот-монголами,  у  которых  скотоводство  было  основной  фор мой 

хозяйства.

Что же касается уйгурского языка, то в нем значительную часть общей 

тюрко-монгольской лексики составляют слова, связанные с государственным 

управлением, 

названиями 

военно-административных 

должностей, 

различных чинов и системой налогообложения. Некоторые из этих общих 

терминов иногда встречаются, например, в языке уйгуров. Ср. уйг. қошун – 

монг. хошигу, хошун, уйг. черик ~ монг. цериг, цэриг, церг «войско» и др.

Семантическая  природа  тюрко-монгольской  лексики.  Говоря 

о  семантической  природе  монгольских  слов  в  уйгурском  языке,  сле дует 

354

отметить,  что  они  в  основном  совпадают  по  всем  своим  номи нативным 

значениям. Однако встречаются слова, которые в результате семантического 

развития приобрели в разных языках разные значения, а иногда совершенно 

противоположные. Например уйг. омақ «миловидная (о женщине) ~ монг. 

омог  «надменность  гордость,  высокомерие»;  уйг.  зерәк  «прозорливый, 

проницательный смышленый» ~ бур.-монг. зээрэг «пугливый (о животных)».

Определенный разряд общих уйгурско-монгольских слов характеризуется 

наличием в одном языке нескольких семантических значений, тогда как в 

другом – только одного из них. Например уйг. бөкә «силач, борец», монг. бох 

помимо этого значения имеет «прочный, крепкий».

Иноязычный  слой  в  общей  тюрко-монгольской  лексике.  Общий 

иноязычный слой для уйгурского и монгольского языков состав ляют элементы 

главным образом китайского, маньчжурского, араб ского и иранских языков, 

а также русско-интернациональные тер мины и слова, которые интенсивно 

стали проникать в эти языки после Октябрьской революции.

Пути  проникновения  иноязычных  элементов  в  тюрко-монгольские 

языки вообще и в уйгурский, монгольский языки (или в диа лекты, легшие 

в основу этих литературных языков) в частности могут иметь много общих 

и конкретных моментов, требующих спе циального изучения. Так, например, 

китайские элементы в уйгур ский и монгольский языки могли проникнуть в 

результате непо средственного контакта этих народов с китайцами в разные 

исто рические эпохи.

Маньчжурские  элементы  в  уйгурском  языке  могут  быть  резуль татом 

как прямого контакта уйгуров с маньчжурами (собств. маньчжурами, сибо, 

солонами), так и посредством монгольских племен.

Несколько  иной  характер  имеет  процесс  проникновения  араб ских 

и  персидских  элементов  в  уйгурский  и  монгольский  языки,  которые  в 

уйгурском  рассматриваются  как  результат  длительного  исторического 

контакта уйгуров с ираноязычными народами, а через них с арабами как 

распространителями мусульманской рели гии во всей Центральной Азии.

Монголы  же  могли  заимствовать  арабские  и  иранские  элемен-

ты только с XІІІ по XIV в. в результате более близких контактов, а в 

последующие эпохи – через тюркоязычные народы.

Общие китайские элементы: уйг. бәсәй «капуста» ~ монг. байцай, 

уйг. ван «князь» ~ монг. ван «князь, король», уйг. кава «тыква» ~ монг. 

гуа «тыква, бахчевые культуры».

Необходимо  отметить,  что  соотношение  китайских  элементов 

в  уйгурском  и  монгольском  языках  далеко  не  одинаково.  Как  позво-

355

ляют нам судить существующие словари, китайских слов в уйгур ском 

гораздо больше, чем в монгольском литературном языке.

Общие  маньчжурские  элементы.  Определенный  слой  общей 

тюрко-монгольской  лексики  в  уйгурском  языке  составляют  элемен ты 

маньчжурского языка вообще и языка сибо и солонов в част ности. Из-за 

неимения словарных источников маньчжурские лекси ческие элементы 

уйгурского  языка  мы  сравниваем  с  соответствую щими  элементами 

нанайского  языка

27

.

1

  Например:  уйг.  гаң  «сталь»  ~  нанайск.  ган- 

«сталь», уйг. мәргән «меткий стрелок» ~ нанайск. мәргән «сказочный 

герой», уйг. егичә» старшая сестра» ~ нанайск. эчә- «старшая сестра». 

Немало  общих  маньчжуро-монгольских  слов  мы  наблюдаем  и  в 

казахском языке: каз. анда: құда-анда «кумовья, родня» ~ нанайск. анда 

«друг, приятель», каз. өлексе «падаль» ~ на найск. уликсэ «мясо», каз. 

қоңырсық «неприятный запах» ~ нанайск. хонгорси «пахнущий гнилью, 

вонючий» и др.

Общие  арабские  и  иранские  элементы.  Арабские  и  иранские 

элементы  в  монгольских  языках

28

,  как  мы  уже  говорили,  могут  быть 

рассмотрены  как  заимствования  письменно-монгольским  языком  и 

заимствования  отдельными  монгольскими  языками  в  бо лее  поздние 

эпохи через посредство соседних народов.

Из  числа  общих  для  монгольского  и  уйгурского  языков  арабо-

иранских  лексических  заимствований  можно  указать  на  следующие: 

уйг.  батур  (ир)  «богатырь,  бесстрашный»  ~  монг.  батар  «богатырь, 

герой, витязь», уйг. шекәр (ир) «сахар» ~ монг. чихэр «сладость», уйг. 

канаәт (ар) «удовлетворение, удовлетворенность» ~ монг. ханах «быть 

довольным, удовлетворенным, получать удовольствие».

Общие  русские  и  интернациональные  термины  и  слова:  уйг. 

инженер, импорт, камера, касса, кабина и др. ~ монг. инженер, им порт, 

камер, касс, кабин и др.

жүктеу/скачать 2,8 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: