Лексические  варианты  пословиц  и  поговорок

310

одно го или, реже, двух лексических элементов, то в пословицах и поговор-

ках подобные элементы выступают иногда как целый лексический ряд 

или целые структурные компоненты.

В уйгурском языке различаются следующие случаи вариационных 

изменений пословиц и поговорок:

1. Варьирующимися компонентами пословиц и поговорок выступают 

односоставные лексические синонимы с ясным номинативны значением: 

rämgä išänmä, rämsiz žürmä || раіүа 

išänmä,  palsiz  žürmä  дословно: 

«Гаданиям не верь, но и не пренебрегай гаданием» (räm и pal – синонимы); 

namratniŋ bir tojγini – bir baj bolγіnі || кämbäγаlniŋ bir tojγini – bir baj bolγini 

дословно: «Бедному один раз насытиться, что стать богачом на час), что 

разбогатеть» (namrat и кämbäγаl − синонимы); ömäk’lik’ ištniŋ kujruγi örä 

||  ömäk’lik’  istniŋ  kujruγi  diŋ  дословно:  «У  дружелюб ной  собаки  хвост 

торчком» (orä и diŋ − синонимы); özäŋni bäk’ tut, xošnaŋni oγri tutma || ösäŋni 

mäk’k’äm tut, xošnaŋni oγri tutma дословно: «Будь сам бдительным, и не 

(придется) обвинять соседа в воровстве» «(bäk’ и mäk’k’äm − синонимы); 

kuruk taγar tik’ turmas || kuruk taγar örä turmas дословно: «Пустой мешок 

стоймя стоять не будет» (tik’ и örä − синонимы) и пр.

Безусловно,  подобные  пословицы  и  поговорки  должны  быть 

отнесе ны  к  фразеологическим  вариантам.  Синонимы,  выступающие 

в  качестве  варьирующихся  компонентов  этих  разновидностей 

фразеологизмов,  ни чего  нового  в  их  семантику  не  привносят;  не 

происходит заметных сдвигов и в их стилистической окраске.

2.  Варьирующимися  компонентами  пословиц  и  поговорок 

выступают  близкие  по  значению  слова:  bärmäs  kizniŋ  seliγi  еγіr  || 

bärmäs kizniŋ tojnγi cyir «за девушку, которую не хотят отдать (замуж), 

дорого запрашивают» (selik и tojluk − относительно близкие слова); 

šamal  bolmisa,  däräk  іγаŋiliniajdu  ||  šamal  čikmisa,  däräk  eγaŋlimajdu 

дословно:  «Без  ветра  дерево  не  колышется»  (čikmisa  и  bolmisa  − 

относительно близкие слова); «jok» desä, «jetip jäjmän» däptu || «jok» 

desä, «jetip ičimän» däptu дословно: «Говорят: «ничего нет − отвечает: 

«буду лежа кушать» (jemäk’ и ičmäk’ − семантически близкие слова) 

и др.

Как  и  в  предшествующих  типах  фразеологизмов,  замена 

относительно близких по значению слов не приводит к существенному 

измене нию  семантического  облика  каждого  из  вариантов 

фразеологизма,  и  они  вполне  могут  заменять  друг  друга,  отличаясь 

лишь незначительными стилистическими оттенками.

311

3.  К  указанному  типу  фразеологических  вариантов  примыкает 

ряд  пословиц  и  поговорок,  в  которых  варьирующимися  компонентами 

выступают  в  одном  случае  слово,  а  в  другом  −  именно-глагольное 

перифрасти ческое  или  парное  словосочетание,  равноценное  ему  по 

своему  значению.  Например:  k’ündizi  sözlisaŋ,  öp-čöräŋgä  bak,  k’ečisi 

sözlisäŋ, kulakka kulakni jak || k’ündizi söz kilsaŋ (gäp kilsaŋ) öp-čöräŋgä 

bak, k’ečisi söz kilsaἠ (gäp kilsaiŋ), kulakka kulakni jak дословно: «Если 

разговариваешь днем − оглядывайся, если разговариваешь ночью − ухо к 

уху прикла дывай» (ср.: sözlimäk’ || söz kilmak || gäp kilmak) и др.

По  нашему  мнению,  они  также  являются  разновидностями 

фразеологических вариантов, но с более ярко выраженной стилистической 

ок раской  связанной  с  дополнительными  оттенками  (опиcательность, 

образность,  усиление  и  обобщенность)  в  значениях  варьирующихся 

компонен тов − именно-глагольных и парных сочетаний.

4.  К  четвертому  типу  фразеологических  вариантов  можно 

отнести  пословицы  и  поговорки,  имеющие  полную  и  эллиптическую 

конструкции: nemä tärsäŋ, šuni orijsän || terijsän – orujsän дословно: «Что 

посеешь, то и пожнешь || посеешь − пожнешь»; bexil bajdin pul almak – 

petir nandin kil almak || bexildin pul almak – petirdin kil almak дословно: «У 

жадного богача выпрашивать деньги то же, что вытаскивать волосинки 

из лепешки (из пресного теста)»; aččik aldida žürsä, äk’il k’äjnidä žürär || 

aččik − aldida. ak’il – k’äjnida дословно: «Если гнев идет впереди, то ум 

идет следом || гнев − впереди, ум − следом» и др.

Пропуск отдельных компонентов в структуре пословиц и поговорок 

происходит вследствие стремления говорящего к краткости и лаконично-

сти. Надо отметить, что в уйгурском языке эта традиция особенно раз вита. 

Подавляющее  большинство  уйгурских  пословиц  и  поговорок  наря ду  с 

полной  имеет  эллиптическую  форму;  эллиптические  варианты  посло-

виц и поговорок в зависимости от контекста, могут иметь конструктив-

ные варианты. Так, например, в некоторых из них опускается повторяю-

щееся в конце двустишия слово − редиф. Это считается для уйгурского 

языка вполне закономерным явлением, хотя оно сопровождается обыч-

но нарушением общей эвфонической стройности рифмующихся строк: 

пословиц и поговорок. Например:

Dost žiglitip ejtidu,

Düšmän – k’üldürüp.

Дословно:  «Друг  скажет  (правду),  заставляя  плакать,  а  недруг  − 

скажет (об этом же) с насмешкой».

312

Ваlаŋniŋ ojniγiniγa bak,

Kaziniŋniŋ − kajnislγa.

Дословно:  «Следи  за  игрой  своего  ребенка  и  кипением  своего 

казана».

В  этих  фразеологических  единицах  опущены  (во  вторых  строках 

двустишия) редифные слова, (ejtidu, bak).

В тех случаях, когда редифные слова опускаются в обеих строках 

двустишия,  семантическая  нагрузка,  которую  они  несут,  определяется 

контекстом всего фразеологизма.

Baj − seγinγanda.

K’ämbäγäl − tapkanda.

В данной пословице, надо полагать, опущено редифное слово jäidu 

«кушает». Следовательно, она может быть переведена: «Богатый (ест), 

когда ему хочется, а бедный − когда находит (нищу)».

Такие усеченные фразеологизмы эллиптической конструкции зача-

стую  употребляются  в  языке  параллельно  с  их  полными  исходными 

формами,  создавая  тем  самым  варианты  одних  и  тех  же  пословиц  и 

поговорок:

Полные варианты:

Эллиптические 

варианты:

Baj bajγa bakar,

Su sajγa akar.

Baj − bajγa,

Su − sajγa.

Дословно:  «Богач  (тянется)  к  богачу,  вода  (течет)  в  ложбину  (в 

смысле: рука руку моет)»;

Alγanda «bismilla» däjdu.

Alγanda, − «bismilla»,

Bärgändä, − «astaxpiralla» däjdu.

Bärgändä, − «ästaxpirailla».

 

Дословно:  «Когда  берет,  говорит:  «бисмилла»

6

,

1

  когда  отдает  − 

«астахпиралла»

7

.

2

 

Говоря об аналогичных случаях в русском языке (например: «голод 

не тетка, пирожка не подсунет» − «голод − не тетка»; «хлопот полон рот, 

а перекусить нечего» − «хлопот полон рот»), Н. М. Шанский отме чает, 

что «почти во всех случаях такая трансформация лексического состава 

6  «Бисмилла» восходит к арабскому «во 

имя  аллаха»  и  произносится  ве рующими 

по религиозному ритуалу при любом начинании.

7 «Астахпиралла» восходит к арабскому 

  «прости  господи»  и  употребляется 

верующими для выражения чувства недоумения, недовольства, сожаления.

313

фразеологизма сопровождается также и его структурной пере стройкой»

8

.

3

Факты уйгурского языка в какой-то степени также подтверждают это 

положение. Например:

Biligi joγan birni jeŋär

Biläk’lik’ − birni,

Bilimi toluk − miŋni

Bilimlik’ − miŋni.

Дословно:  «У  кого  полное  (мощное)  предплечье,  победит  одного, 

кто полон знанием − победит тысячу».

Однако  было  бы  неверно  утверждать,  что  в  уйгурском  языке  все 

пословицы и поговорки, подвергшиеся эллипсису, испытали структурную 

перестройку.  Во  многих  случаях  явление  эллипсиса,  касаясь  лишь 

отдельных компонентов пословиц и поговорок, не ведет к их внутренней 

перестройке или изменению грамматической структуры в целом. Поэтому 

подобные  разновидности  пословиц  и  поговорок  с  полным  основанием 

можно отнести к разряду вариантных фразеологизмов. Другими слова-

ми, различие между сокращенным и полным вариантами пословиц и по-

говорок заключается в их стилистической окраске и применении. В этом 

отношении  прав  Н.М.Шанский,  который  указывал:  «В  результате  со-

кращения устойчивые сочетания слов становятся более выразительными 

в стилистическом отношении и удобными с точки зрения их использова-

ния в динамичном но своему существу разговорном языке»

9

.

4

Как свидетельствуют факты, в уйгурском языке полные лексические 

варианты пословиц и поговорок характерны для письменно-литературно-

го языка, а краткие варианты более свойственны стилю разговорной ре-

чи,  всегда  тяготеющему  к  лаконичности.  Но  бывают  случаи,  когда  от-

дельные  пословицы  и  поговорки  претерпевают  в  письменном  языке 

такие  изменения,  что  воспроизвести  их  исходные  формы  почти  не 

представляется возможным. Но это относится уже к области авторской 

переработки и контаминации, что выходит за рамки фразеологических 

вариаций

10

.

5

В связи с изучением эллипсиса в структуре уйгурских пословиц и 

поговорок необходимо отметить две их особенности.

В одном случае лексически усеченные типы пословиц и поговорок 

не сохранили своих полных, исходных вариантов, и трудно восстановить 

те элементы, которые были подвергнуты эллипсису. Например:

8 

Н.М. Шанский.

 Фразеология современного русского языка. М., 1963, стр. 107.

9  

H.М. Шанский.

 Указ. раб., стр. 107.

10 А.Т. Кайдаров. Особенности стилистического употребления синонимичных и вари-

антных  фразеологизмов  в  уйгурском  литературном  языке.  «Исследования  по  тюрколо гии», 

Алма-Ата, 1909; стр. 164−171.

314

Jaxšiγa − išarät,

Jamanγa − оuvalduz.

Дословно: «Хорошему (достаточен) − намек, а плохому (необходима) 

− большая игла»

11

.

6

Jaxšiγa− jaγdäk’,

Jamanγa – daγdäk’.

Дословно: «К хорошему (отнесись) подобно маслу (т. е. ласково), к 

плохому (отнесись) подобно пятну ( т. е. грубо)».

Jat − jegičä,

Tukkan− ölgičä.

Дословно:  «Чужой  (с  тобой)  пока  ест,  а  родственник  (с  тобой)  до 

самой смерти».

В  другом  же  случае  имеется  возможность  проследить  процесс 

эллиптического упрощения: наличествуют полные, неполные и краткие 

вариан ты фразеологических единиц.

Полный вариант

Неполный 

вариант

Краткий вариант

Jamanγa jolima, jalisi žukar,

Kazanγa jolima, karisi žukar.

Jamanniŋ 

jalisi 

žukar,

Kazanniŋ − karisi.

Jamanniŋ − jalisi,

Kazanniŋ 

− 

karisi. 

Перевод  полного  варианта:  «К  плохому  не  подходи  −  беды  не 

оберешься, не прикасайся к казану − вымажешься».

5.  В  сфере  фразеологических  единиц  уйгурского  языка  иногда 

происходят  более  сложные  изменения,  которые  затрагивают  их 

структурно-композиционные  стороны  и  придают  семантическому  ядру 

допол нительные оттенки. Такое изменение обычно происходит в разной 

рече вой ситуации и, конечно, имеет свои определенные стилистические 

мо тивы.  Так  в  структуре  отдельных  пословиц  и  поговорок  иногда 

происходит  расчленение,  раздвоение  или,  наоборот,  объединение  двух 

отно сительно самостоятельных фразеологических единиц. Например:

 Jamanniŋ jaxšisi bоlγіčä,

Jaxšiniŋ jamini bol;

Karmukniŋ deni bolγičä,

Buγdajniγ samini bol.

11  В  скобки  заключен  перевод  предположительного  значения  опущенного  или  отсут-

ствующего компонента пословиц и поговорок.

315

Дословно: 

«Чем быть хорошим среди плохих,

Лучше быть плохим среди хороших;

Чем быть зернышком плевела,

Лучше быть соломой пшеницы».

Данная  пословица  как  четверостишие  приводится

127

  в  прессе 

и  в  художественной  литературе,  но  встречается  она  и  в  форме  двух 

самостоятельных двустиший.

Оставляя  в  стороне  вопрос  истории  образования  этой  пословицы, 

отметим, что она может восприниматься и как единое целое, и как два 

структурных элемента, сочетающихся по принципу параллелизма благо-

даря общности их семантики. Практика языка допускает употребление 

каждого  компонента  в  отдельности  (jamanniŋ  jaxšisi  bolyiča,  jaxšiniŋ 

jamini  bol  ||  karmukniŋ  deni  bоlүіčа,  buydajniŋ  samini  bol),  создавая  тем 

самым  параллельные  варианты  сложной  фразеологической  единицы. 

Эти варианты в семантическом отношении выступают как равнозначные 

части  целого,  хотя  параллелизм  образец,  лежащий  в  их  основе,  может 

придавать свои оттенки в разных стилистических контекстах.

Объединение  и  разделение  фразеологизмов  в  языке  обусловлены 

различными внутренними мотивами. В зависимости от самостоятельности 

варьирующихся компонентов они могут образовывать ряд структур ных 

типов. Например:

Etiŋ harsa, döŋgä čap,

Ussisaŋ, talkan kap ät.

Дословно: «Если конь твой устал − скачи в гору,

 Если ты хочешь пить − поешь толокна».

В данном случае объединение двух самостоятельных фразеологиз мов 

произошло на основе соотнесенности образа и общности семантического 

противопоставления.  Немаловажным  фактором  в  образовании  та ких 

типов  фразеологических  единиц  является  созвучность  рифмующихся 

строф. Это хорошо видно из пословицы:

Zamana − zorniŋ,

Tаmаšä − korniŋ;

 Manta − аiŋmomixorniŋ,

Belik – torniŋ.

12  Э.Н. Наджип. Уйгурский язык. М., 1954, стр. 64.

316

Дословно: «Эпоха− (принадлежит) сильным.

Увеселенье − (для) слепых:

Манты − (для) любителей паровых пельмений.

Рыба − (принадлежит) сети».

Но  в  языковой  практике,  и  в  противоположность  приведенным 

выше  примерам,  часто  происходит  расщепление  некогда  цельной 

фразеологической  единицы.  Это  по  всей  вероятности,  обусловлено 

тенденцией к из бавлению от структурно громоздких фразеологизмов и 

стремлением к предельной лаконичности выражения.

Как свидетельствуют факты уйгурского языка, расщепление цело го 

на его компоненты получило широкое распространение, причем в язы-

ке закрепляется первый компонент структурно сложных пословиц и по-

говорок, а второй и следующий за ним компоненты во многих случаях 

приобретают факультативность употребления или вовсе не используются 

самостоятельно.

Возьмем, например, пословицу:

Adäm-adäm bilän,

Pistä-badam bilän.

Дословно:  «Человек  (хорош)  с  человеком,  фисташка  (хороша)  с 

миндалем». В языковой практике, особенно в устной речи, в основном 

употребляется ее первая часть − Adäm-adäm bilan, тогда как вторая часть 

(Pistä-badam bilän) не имеет самостоятельного употребления. Или:

Ärzän gösniŋ šovisi tetimas,

Ärzän malniŋ − iligi

13

.

8

Дословно: «У дешевого мяса бульон невкусен,

У дешевого скота костный мозг невкусен».

В  этом  примере,  в  отличие  от  предыдущего,  компоненты  могут 

употребляться факультативно. 

Как бы то ни было, для фразеологической лексики уйгурского язы-

ка характерны варианты пословиц и поговорок, которые в одном случае 

выступают  как  целое,  включающее  составные  части,  а  в  другом  −  как 

части (самостоятельные, факультативные и несамостоятельные) единого 

целого. 

В  отличие  от  указанных  выше  типов  лексико-структурных 

фразеологизмов в особую группу следует выделить уйгурские пословицы 

и  пого ворки,  варьирующиеся  компоненты  которых  имеют  различные 

значения, хотя от этого их общая семантика не нарушается:

а)  варьирующимися  компонентами  выступают  слова  разного 

13  См.: «Уйгур макал вә тәмсиллири».

317

значения: Kizim, saŋa ejtaj, k’elinim sän tiŋša дословно: «Дочка, я говорю 

тебе,  а  ты,  сноха,  слушай»  ||  Oγlum,  saŋa  ejtaj,  k’elinim,  sän  tiŋša

14

,

9

 

дословно: «Сынок, я говорю тебе, а ты, сноха, слушай»; Kolida bäš tijini 

jok, töginiŋ cišini sanaptu дословно: «В руках (т. е. в наличии) нет и пяти 

копеек, но считает зубы верблюда» || Kolida jättä tijini jok, töginiŋ čišini 

sanaptu, дословно: «В руках (т. е. в наличии) нет и семи копеек, но считает 

зубы  верблюда»;  Ustixan  jegän  išt,  ölgiča  xujini  taštimaptu  дословно: 

«Собака, съевшая кость, до самой смерти не оставляет свою привычку» 

|| Tasma jegän išt ölgičä su xujini tašlimajdu дословно: «Собака, съевшая 

тесьму, до самой смерти не изменит своему нраву» и др.;

б) варьирующимися компонентами выступают слова и словосочетания 

разного значения: Ötk’än ömir − akkan su дословно: «Проходящая жизнь − 

проточная вода» || Ötk’än ömir – öčk’än k’ül дословно: «Прожитая жизнь 

− прогоревший уголь (пепел)»; Išt egisi bilän k’üсlük’ дословно: «Собака 

сильна при хозяине» || išt ugisida k’üclük» дословно: «Собака сильна в 

своей  конуре»;  Gäp  desä,  altä  ešak’k’ä  žük’  дословно:  «А  разговору-то 

ноша для шести ослов» || Gäp desä, altä taγar дословно: «А разговору-то 

(целых) шесть мешков»; Gäp üzdä jaxši, kavapzixta дословно: «Хорошо 

говорить в лицо, (хорошо готовить) шашлык на вертеле» || Gäp üzdä jaxši, 

ussultüzdä дословно: «Хорошо говорить в лицо, а танцевать (хорошо) − на 

ровном месте» и др.;

в)  варьирующимися  компонентами  выступают  структурно-

состав ные  элементы  пословиц  и  поговорок,  представляющие  собой 

самостоятельные  фразы:  Sän  salar,  män  salar,  aška  počakni  k’im  salar 

дословно: «Ты положишь, я положу, кто же (все-таки) положит горох в 

суп» || Sän salar, män salar, atka čöpni k’im salar дословно: «Ты положишь, 

я  положу,  кто  же  (все-таки)  положит  коню  сено»;  Аγrіknі  bus  öltirär, 

iplasni  −  nas  дословно:  «Больного  убивает  чад  (от  горящего  масла),  а 

нечистоплот ного − неопрятность» || Aγrikni bus öltirär, ärni nomus öltirär 

дословно: «Больного убивает чад, а мужчину убивает честь»; Žugačniŋ 

muŋgizi ičida дословно: «У тихони рожки внутри» (в смысле: «В тихом 

омуте черти водятся») || Jaman ujniŋ müŋgizi ičidä дословно: «У плохой 

коровы рожки внутри (спрятаны)» и др.

Если  исходить  из  общей  семантики  приведенных  выше  пословиц 

и  поговорок,  то  они  вполне  могут  быть  отнесены  к  разряду  лексико-

структурных  вариантов.  Следовательно,  строгая  синонимичность 

варьирующихся  компонентов,  как  это  имело  место  в  идиоматических 

14  Этот вариант зафиксирован в книге Э.Н.  Наджипа «Уйгурский язык», М., 1954, 

стр. 55.

318

выражениях,  для  вариантов  пословиц  и  поговорок  не  является 

обязательным  услови ем,  хотя  несоотнесенность  образа,  структурная 

и 

семантическая 

много плановость 

всегда 

сопровождаются 

дополнительными  эмоционально-  экспрессивными  оттенками,  что 

представляет исключительный интерес с точки зрения их стилистической 

оппозиции

15

.

10

«Советская тюркология», Баку, №2. 1970. с. 70-81.

Уйгурское языкознание в СССР на данном этапе.

Итоги и проблемы

Уйгуроведение  как  самостоятельная  отрасль  тюркологии  и 

востоковедения,  занимающаяся  изучением  материальной  и  духовной 

культуры уйгурского народа, имеет довольно солид ную историю, которая 

делится  на  две  равнозначные  по  объе му,  но  далеко  не  одинаковые  по 

результативности  эпохи:  до октябрьскую  и  послеоктябрьскую.  Первый 

этап  характеризуется  становлением  и  сложением  уйгуроведения  как 

самостоятельной научной дисциплины, у колыбели которой стояли мно-

гие отечественные и зарубежные ученые, заложившие своими трудами 

научную основу уйгуристики в широком смысле это го слова.

Благодаря  их  трудам  в  структуре  комплексной  по  своей  природе 

уйгуроведческой  науки  довольно  четко  складывается  уйгурская 

лингвистика, которая свое дальнейшее всесторон нее развитие получает в 

советскую эпоху. Изучение проблем уйгурского языка в советское время 

отличается  от  дореволю ционных,  преимущественно  спорадических, 

исследований  своим  планомерным  и  поступательным  характером 

развития, сочетанием теоретических разработок с насущными вопроса-

ми языковой практики уйгуров.

Не  умаляя  значения  и  роли  трудов  дореволюционных  ученых-

уйгуроведов в развитии уйгуристики в нашей стране, сле дует отметить, 

что  уйгурское  языкознание  в  современном  его  понимании  является 

плодом  нашей  советской  действитель ности.  Это  объясняется  рядом 

объективных обстоятельств.

Первой  причиной  того,  что  уйгурское  языкознание,  как  и 

уйгуроведение  в  целом,  сформировалось  как  научная  дисцип лина  и 

получило небывалое развитие именно в Советском Союзе, где проживает 

незначительная  часть  уйгурского  наро да,  является  победа  Великого 

Октября, которая дала не только свободу всем малым народам бывшей 

15  Т. Кайдаров. Указ. раб., стр. 150−171. Советская тюркология, № 2.

319

царской  окраины,  но  и  создала  необходимые  условия  для  расцвета  их 

мате риальной  и  духовной  культуры,  научного  изучения  их  исто рии, 

языка и литературы.

Во-вторых, язык советских уйгуров, несмотря на их гео графическую 

разрозненность, был признан одним из 130 рав ноправных языков малых 

и  больших  народов  нашей  много национальной  Родины,  и  благодаря 

правильной ленинской национальной политике он именно в советскую 

эпоху  получил  права  гражданства  как  национальный  письменно-

литератур ный язык в числе ныне функционирующих в СССР 70 литера-

турных языков.

В-третьих,  развитие  уйгурского  языкознания  теснейшим  образом 

связано  с  развитием  и  небывалыми  успехами  тюрко логической  науки 

в  советскую  эпоху,  неотъемлемой  частью  которой  оно  является,  с 

усовершенствованием методологии и методики исследований.

В-четвертых,  характерной  особенностью  развития  уйгур ского 

языкознания на данном этапе является значительное расширение объекта 

и  тематики  исследования,  продиктован ное  насущными  практическими 

потребностями  культурной  жизни  советских  уйгуров:  созданием 

письменности,  определением  статуса  литературного  языка,  изучением 

живой речи и языковых категорий и т. д. Если до революции изучение 

во просов  уйгурского  языка  и  письменных  памятников  в  основном 

зависело от личных научных интересов отдельных ученых-энтузиастов, 

то  в  советский  период  проблемы  уйгурского  язы кознания  решались  в 

плановом  порядке  в  таких  научных  цен трах,  как  Москва  и  Ленинград, 

Ташкент  и  Алма-Ата.  Исключительно  важным  фактором  в  развитии 

уйгурского языкозна ния и уйгуроведения в целом явилось функционирование 

в си стеме Академии наук КазССР с 1946 г. научной ячейки, пре вратившейся 

ныне  в  большой  комплексный  отдел  –  Отдел  уйгуроведения,  который  по 

праву считается единственным в своем роде центром уйгуроведческой науки 

в Советском Союзе.

И последнее, что необходимо отметить в числе объектив ных факторов 

развития уйгурского языкознания в нашей стра не, это исключительно большой 

научный интерес ученых к языку уйгуров и его древним и средневековым 

письменным памятникам, а следовательно, и привлечение большого числа 

ученых-уйгуров, работающих главным образом в Казахстане и республиках 

Средней Азии и исследующих самые различ ные вопросы уйгурского языка. 

В  области  уйгурского  языко знания  плодотворно  работает  большой  отряд 

уйгуроведов, и сегодня мы, подводя итоги пройденному этапу развития уйгу-

320

роведения, должны констатировать, что их научные поиски и труды в своей 

совокупности определяют успехи этой науки, а творческие планы, которыми 

они живут, – ее дальнейшее поступательное развитие.

Надо  отметить,  что  подведение  итогов  пройденного  этапа  развития 

уйгурского  языкознания  отнюдь  не  отчет  о  проделан ной  работе  ученых-

лингвистов  во  всех  ее  подробностях.  Говоря  о  наиболее  важных  этапах 

развития и разработки научно-практических проблем уйгурского языкознания, 

мы  ставим  перед  собою  цель  прежде  всего  как  можно  яснее  представить 

перспективы дальнейшего развития этой науки, наметить ее наиболее важные 

и первостепенные проблемы и мобилизовать, координировать в известной 

степени разрозненные научные силы уйгуроведов Советского Союза в целях 

их успешного ре шения.

В развитии уйгурского языкознания в советский период можно усмотреть 

два  этапа:  довоенный  и  послевоенный.  Пер вый  этап  характеризуется 

преимущественно  мероприятиями  и  исследованиями  практического 

назначения.  Так,  например,  в  20–40-х  гг.  основные  усилия  местных 

уйгурских языкове дов были направлены на создание и усовершенствование 

письменности,  на  разработку  научных  основ  уйгурской  орфографии 

и  принципов  терминотворчества,  на  создание  учебников  и  учебных 

программ  для  уйгурских  школ,  на  формирование  единых  литературных 

норм  уйгурского  языка  в  местах  его  функционирования:  в  Узбекистане, 

Казахстане,  Киргизии  и  Туркмении.  Уйгуроведы  Москвы  и  Ленинграда 

в  этот  период  занимались  главным  образом  созданием  учебных  пособий, 

словарей и первых научных грамматик. В частности появились «Учебник 

уйгурского  языка»  А.К.Боровкова  (1935),  «Очерк  грамматики  уйгурского 

языка» Н. А. Баскакова (1939), «Уйгурско-русский словарь» Н.А.Баскакова и 

В. М. Насилова (1939), «Грамматика уйгурского языка» В.М. Насилова (1940), 

«Хрестоматия  уйгурского  языка»  К  К.  Юдахина  (1948),  «Хрестоматия  по 

уйгурской литературе» В. И. Новго родского (1947), «Разговорник уйгурского 

языка» X.Р. Рахимовой и З. А. Киселевой под ред. Т. Р. Рахимова (1950) и др.

Эти  труды  послужили  теоретической  базой  для  создания  самых 

различных  школьных  нормативных  грамматик  и  учеб ных  пособий  и 

словарей. Наиболее важным результатом пер вого этапа развития уйгурского 

языкознания, таким образом, было: создание (сначала на основе латинской, а 

затем русской графики) унифицированной уйгурской письменности (1947), 

основ орфографии и разработка общих принципов термино логии, а также 

решение  довольно  сложного  вопроса,  свя занного  с  определением  статуса 

литературного языка совет ских уйгуров и его диалектной базы.

321

В  решении  всех  этих  вопросов  в  свое  время  местным  уй гурским 

языковедам большую помощь оказали ученые Москвы и Ленинграда, прежде 

всего С. Е. Малов, К. К. Юдахин, Н. А. Баскаков.

Многочисленные  труды  С.  Е.  Малова  по  изучению  уйгур ского  языка 

и  его  диалектов,  публикации  памятников  древнеуйгурской  письменности 

занимают в истории уйгуристики осо бое место и дают основание считать 

его  по  праву  главой  со ветского  уйгуроведения.  С.Е.Малов,  внесший 

неоценимый вклад в развитие уйгуроведения в советский период, отличал ся 

тонким знанием как языка уйгурских памятников, так и живых уйгурских 

наречий,  для  изучения  которых  он  дважды  ездил  на  родину  уйгуров  в 

Восточный Туркестан. В отличие от своего учителя акад. В. В. Радлова – 

художника больших полотен и крупных мазков, С. Е. Малов был, как образно 

и  метко  заметила  его  ученица  проф.  Е.  И.  Убрятова,  мастером  тщательно 

отделанной  миниатюры,  поражающей  блеском  и  тонкостью  работы. 

С.Е.Малов  участвовал  в  научно-практи ческих  конференциях  по  вопросам 

уйгурской письменности, орфографии, терминологии и литературного языка, 

проходивших  в  20–30-е  гг.  в  Ташкенте,  Самарканде  и  Алма-Ате,  помогая 

местным уйгурским языковедам в решении научно-теоре тических вопросов 

языкового строительства.

Создателями  первых  научных  грамматик  и  грамматических  очерков, 

первых  учебных  и  двуязычных  словарей  были  проф.  К.  К.  Юдахин, 

В.М.Насилов, Н. А. Баскаков.

Надо  отметить,  что  многочисленные  исследования  по  уйгур скому 

языку Н. А. Баскакова, выдающегося ученого-тюрколога нашей страны, 

имеют  для  истории  советского  уйгуроведения  исключительно  важное 

значение.  Достаточно  вспомнить,  что  еще  в  1928  г.  Н.  А.  Баскаков 

первым  из  советских  ученых,  приехав  в  Среднюю  Азию,  стал  изучать 

живой  разговорный  язык  пржевальских  уйгуров.  Полевые  записи  его, 

сделанные  во  время  этой  экспедиции,  опубликованы  издательством 

«Нау ка»  Казахской  ССР  в  Алма-Ате  в  этом  году,  и  представляют 

собой ценный источник по изучению диалектных особенностей языка, 

советских уйгуров.

Второй,  послевоенный,  этап  истории  уйгурского  языкозна ния 

характеризуется  бурным  развитием,  общей  интенсифика цией  научных 

исследований  по  всем  основным  его  разделам  и  направлениям.  Он 

характеризуется  не  только  большим  объ емом  печатной  продукции, 

но  и  глубиной  разработки  актуаль ных  научно-практических  проблем 

уйгурского  языка,  его  фо нетической  системы,  грамматического  строя, 

322

лексического  богатства,  диалектных  особенностей,  его  истории, 

литератур но-исторических памятников и т. д.

И  надо  отметить,  что  такое  фронтальное  исследование  язы ковой 

структуры  в  плане  диахронии  и  синхронии,  а  также  удовлетворение 

насущных потребностей языковой практики, сознательное регулирование 

языкового  процесса,  упорядоче ние  его  письменно-орфографических, 

орфоэпических,  лексико-грамматических  норм,  обеспечение  их 

коммуникативной  пригодности  и  т.  д.  –  все  это  стало  возможным 

благодаря функционированию в системе АН КазССР научного центра – 

Отдела уйгуроведения, занимающегося вот уже более 30 лет разработкой 

этих проблем.

жүктеу/скачать 2,8 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: