Сəуір–мамыр–маусым 1996 жылдан бастап шығады Жылына 4 рет шығады

79 
тельное, являясь синтаксическим стержнем фразообразования»
4
. Поэтому при обучении русскому языку 
трудность для тюркоязычных носителей языка представляет глагольное управление. В связи со сказан-
ным выше автор исследования сопоставляет русское суффиксальное и казахское аффиксальное глаголо-
образование, выявляет общие и специфические особенности (в способах словообразования, составе слова, 
структуре и характере аффиксов двух языков) и в результате определяет трудности в их изучении. 
Диссертанту приходится самостоятельно добывать недостающие ему данные лингвистики: рас-
смотреть словообразовательные типы и модели суффиксального образования глаголов (14 употреби-
тельных суффиксов) в современном русском языке, определить их продуктивность на материале пе-
реводов  и  сравнительного  частотного  анализа  «Толкового  словаря  русского  языка»  по  редакцией 
Н.Ф.Ушакова и  «Словаря современного русского литературного языка», проанализировать способы 
передачи  важнейших  суффиксальных  образований  русского  глагола  на  казахский  язык  (эквивален-
ты —  аффиксальные  глаголы,  реже — безаффиксальные  корневые  слова,  сочетания  слов,  еще  ре-
же — описательные конструкции, например: даровать — сыйлау, агонизировать — жанталастыру, 
густеть — қоюлану, крикнуть — айғайлап жіберу, езживать в город — қалаға барып жүру и т.д.). 
Привлекая факты других тюркских языков и письменные памятники, Б.Б.Бисенбаева показыва-
ет,  что  аффиксальное  образование  производных  глаголов  в  современном  казахском  языке  является 
одним из древнейших для тюркских языков. 
Мотивирующими  основами  при  аффиксации  служат  другие  части  речи  и  корневые  глаголы,  в 
казахском языке их 600, односложных глаголов, по подсчету автора, — 223. Подробно анализируют-
ся морфологический состав слова, основа, корень и — главное — более десяти аффиксов, участвую-
щих в образовании глагола, на материале «Обратные алфавитного словаря казахского языка» (-ла — 
1386; из них с вариантами -ла — 336; -ле — 167; -да — 386; -де — 173; -та — 226; -те — 68 и т.д.). 
На основе сопоставительного анализа аффиксального глаголообразования в русском и казахском 
языках исследователь, выяснив сущность сравниваемых явлений и охарактеризовав морфологические 
особенности разноструктурных языков, их классификацию, определяет как их тождество, так и мак-
симум расхождений, которые сводятся к следующему:  
− в русском языке префиксы участвуют в словообразовании — в казахском языке их употребле-
ние исключено;  
− в русском языке производная основа трехчленна — в тюркских языках основа двучленна; 
− не  все  корни  могут  функционировать  вне  основы — корневая  морфема  употребляется  само-
стоятельно;  
− видообразующие суффиксы выполняют функции словообразования — грамматическая катего-
рия вида отсутствует и нет аффиксального его выражения; 
− основа подвергается фонетическим изменениям — с присоединением аффиксов основа не из-
меняется; корень глагола в казахском языке не теряет самостоятельности при неограниченном 
последовательном присоединении аффиксов;  
− многозначность аффиксов в русском языке — моносемия аффиксов в тюркских; 
− пять типов аффиксов: префиксы, инфиксы, суффиксы, постфиксы, флексии — аффиксы суф-
фиксального типа. 
Все указанные расхождения подтверждают особенности сопоставляемых языков: русскому язы-
ку присуща целостность слова, неразрывная связь аффиксов и корневых морфем, казахскому языку 
— «прозрачность» слова, легкая его членимость на морфемы. 
Глагольные  словосочетания  с  пространственным  значением  в  сопоставляемых  языках  занимают 
важное место в системе языка. В связи с тем, что «у учащихся казахской школы родной язык доминирует 
в их мыслительной деятельности в процессе изучения русского языка», количество ошибок на глагольное 
управление составляет более 54 %. Часты ошибки в употреблении иной падежной формы вместо роди-
тельного падежа
5
. Выявление казахских  эквивалентов русских глагольных предложно-падежных конст-
рукций  пространственного  значения,  проведенное  в  кандидатской  диссертации  Р.Х.Есбаевой (1979), в 
связи с неразработанностью темы представляется вполне обоснованным и актуальным. 
Исследователь устанавливает языковые универсалии в сравниваемых языках, анализируя, с од-
ной  стороны,  все  компоненты  русских  глагольных  словосочетаний  с  локальным  значением:  глагол 
как организующий центр, зависимое слово — все косвенные падежи имен существительных, предло-
ги (первообразные, наречные, сложные и сложносоставные) как связующие единицы; с другой сторо-
ны, пространственные падежи, послелоги, служебные имена казахского языка. В результате делается 
вывод, что структура русских предложно-падежных конструкций обязательно трехчленна, а соответ-
ствующие сочетания казахского языка — дву-, трех- и даже четырехчленны. 

80 
На материале переводов выявляются казахские эквиваленты падежно-предложных словосочета-
ний  флективного  языка  со  значением  местоположения  предмета,  места  действия  и  пути  движения. 
Локальным отношениям свойственны следующие оттенки: а) место нахождения, пребывания или пе-
ремещения (где?); б) место начала действия, движения (откуда?); в) место конечного пути, направле-
ния (куда?). 
Билингвальное сравнение указанных выше конструкций можно проиллюстрировать на семанти-
ко-структурных особенностях словосочетаний с зависимым именем существительным в родительном 
падеже с  предлогами, где  разнообразие  мотивируется  способностью  падежа сочетаться  со  многими 
предлогами, участвующими в выражении пространственных отношений: у, близ, около, вблизи, возле, 
в ряду, близко от, подле, между (меж), мимо, среди, посреди, внутри, вне, против, впереди, спереди, 
позади, сзади, поперек, в ряд, в стороне от, близко от, поодаль от. 
В казахском языке им соответствуют: а) беспредложная форма местного падежа имени существи-
тельного: заметить у входа — кіреберісте байқап қалу; б) местный падеж служебных имен туг, жан, 
алд, мак, жаға в сочетании с родительным падежом имен существительных; в) исходный падеж слу-
жебных имен алд, кос, ман в сочетании с родительным падежом имен существительных: занять место 
у окна — терезенің алдынан орын алу. Словосочетания с производными предлогами передаются фор-
мами: 1) S2 +pli (ман, жан, қас); 2) S3 + наречия жақын, таяу в роли послелогов; 3) S2 +pli (бой, жан). 
Интересными являются способы передачи фразеологизмов локального значения, обозначающих 
местопребывание, местонахождение лица, предмета, употребляющихся при глаголах состояния, дви-
жения.  Семантику  их  можно  передать  следующим  образом:  жить  на  краю  света — жер  түбінде 
жүру, положить на видном месте — оңай жерге қою, спать под открытым небом — панасыз жер-
де ұйықтау. 
Анализ специфики выражения направленного движения, действия в сопоставляемых языках рас-
сматривается в главе «Казахские эквиваленты русских предложно-падежных конструкций со значе-
нием направления движения, действия». Глаголы движения составляют ядро локативных словосоче-
таний, а каждое значение многозначного глагола определяется его синтаксическими и логическими 
связями в составе предложения. 
Выражение направленного движения передается словосочетаниями с зависимым словом в роди-
тельном падеже с предлогами. Указанные конструкции могут обозначать: 1) место, предмет, от кото-
рого удаляется, отходит лицо или предмет; 2) место, сферу действия; 3) местоположение лица, пред-
мета. Им соответствуют: а) беспредложные формы исходного падежа существительного; б) исходный 
падеж служебных имен аст, орт, ара, жақ и др. 
Русский язык имеет более разнообразные способы выражения предложной конструкции с роди-
тельным, дательным и винительным падежами. В казахском языке указанные словосочетания имеют 
ограниченную сферу применения: только конструкции с дательно-направительным падежом с после-
логами и без них. 
Кроме  того,  в  работе  дано  приложение  со  списком  глаголов,  образующих  пространственные 
словосочетания в русском языке, и указаны трудности и причины ошибок в русской речи учащихся-
казахов при усвоении ими предложно-падежных конструкций. 
Несомненный интерес представляет первая глава исследования Л.А.Чуйкиной, где излагается в 
сопоставительном  плане  согласование  слов  в  русском  и  казахском  языках.  На  большом  материале 
всех согласуемых частей речи (имени прилагательного, местоимения-прилагательного, имени числи-
тельного,  глагола)  определяются  особенности  согласования  определения  с  определяемым  словом, 
сказуемого с подлежащим. 
«Согласование прилагательных, — наитруднейший пункт всей системы грамматики», — отме-
чал  известный  методист А.В.Миртов
6
.  В  русском языке  имя  прилагательное  (а  также  местоимение-
прилагательное, числительное в функции определения) выступает в качестве слова, грамматические 
основы которого являются не носителями определенных значений, а показателем зависимости данно-
го  слова  от  существительного.  В  казахском  языке  прилагательное  (местоимение-прилагательное, 
числительное) примыкает, а не согласуется, неизменно располагаясь перед определяемым словом. 
Анализируя  разряды  прилагательных  (качественных,  относительных,  притяжательных),  автор, 
констатируя отсутствие в казахском языке притяжательных прилагательных, особое внимание уделя-
ет относительным прилагательным, которые передаются в тюркских языках изафетными сочетания-
ми трех типов, представляющими сочетание двух существительных (первое — определение, второе 
— определяемое), например: золотые часы — алтын сағат, читальный зал — оқу залы, городской 
житель — қаланың тұрғыны. 

81 
Подробно  рассматриваются  грамматические  признаки  и  семантические  особенности  русских 
указательных, притяжательных, определительных местоимений, все разряды числительных и лекси-
ческая сочетаемость некоторых из них. Особое внимание уделяется количественным числительным, 
большинство которых не имеет категории рода, лишено категории числа, а связь их с именами суще-
ствительными имеет свои особенности: управление в им. (вин.) падеже и согласование — в косвен-
ных падежах. В казахском языке местоимение примыкает к определяемому слову. 
Л.А.Чуйкина приходит к выводу, что трудность усвоения согласования объясняется как сложно-
стью данного вида связи в самом русском языке, так и различиями в оформлении согласования в со-
поставляемых  языках,  а  также  обилием  русских  падежных  окончаний  имен  существительных,  обу-
словленных наличием категории рода, особенностями категории числа, многообразием предлогов и 
предложно-падежных конструкций. 
Особенности  согласования  с  подлежащим  в  русском  и  казахском  языках  иллюстрируются  на 
большом материале всех форм простого глагольного сказуемого, выраженного глаголами настоящего 
(будущего простого) и прошедшего времени, форм именного сказуемого, однородных сказуемых — 
глаголов настоящего (будущего простого) и прошедшего времени. При этом рассматриваются спосо-
бы выражения подлежащего: 1) именами существительными, 2) словами, обозначающими лицо, про-
фессию, 3) словами общего рода, 4) существительными только единственного и только множествен-
ного числа, 5) собирательными словами, 6) отрицательными и неопределенными местоимениями, 7) 
словосочетаниями числительных или существительных с количественным и собирательным значени-
ем с зависимым существительным в родительном падеже. 
В  каждом  конкретном  случае  устанавливаются  глубокие  различия  выражения  главных  членов 
предложения,  особенности  согласования  сказуемого  в  русском  языке,  зависящего  от  лексико-
семантических,  морфологических  признаков  согласуемых  слов.  Например,  если  сказуемое-глагол  в 
русском языке согласуется в лице и числе, то в казахском — только в числе, если сказуемое-глагол в 
форме прошедшего времени согласуется в роде и числе, то в казахском языке — в числе и лице. 
Сложность усвоения согласования в русском языке анализируется на примерах именного состав-
ного сказуемого. Принципиальные моменты: глагольная связка и согласование ее с подлежащим, фор-
ма выражения именной части и особенности ее употребления после связки. В русском языке — обилие 
связок, их лексическая многозначность,  употребление краткой формы имен прилагательных только в 
функции именного сказуемого, сложные способы связи присвязочного слова со связкой. Связка согла-
суется в роде и числе с подлежащим, а присвязочное слово, независимо от рода и числа связки, упот-
ребляется либо в именительном, либо в творительном падежах. В казахском языке связки имеют более 
широкое назначение, именная часть сказуемого стоит только в именительном падеже, а в 1 и 2 лицах к 
ним прибавляются аффиксы сказуемости (например, мен студентпін, сен студентсің). 
Таким  образом,  реферируемые  выше  исследования  аспирантов  Г.А.Мейрамова,  реализовавших 
идеи своего учителя и научного руководителя, имеют как теоретическое (впервые рассмотрены в би-
лингвальном плане согласование как тип связи, аффиксальное словообразование глаголов, предлож-
но-падежные конструкции пространственного значения), так и практическое значение для учащихся 
и студентов-казахов в плане отбора материала, определения трудностей изучения русского языка не-
русскими и прогнозирования типичных ошибок. 
 
 
Список литературы 
1.  Мейрамов Г.А. Трудности усвоения казахскими учащимися словосочетаний с управляемыми именами // Русский язык в 
казахской школе. — 1971. — № 1. — С. 5. 
2.  Мейрамов Г.А. Русские падежи и способы их передачи в казахском языке. — Алма-Ата: Мектеп, 1967. 
3.  Бисенбаева Б.Б. Аффиксальное словообразование глаголов в русском и казахском языках: Автореф. дис. … канд. фи-
лол. наук. — Алма-Ата, 1975. 
4.  Виноградов В.В. Русский язык. 2-е изд. — М., 1972. — С. 387. 
5.  Суфиев Е. Некоторые вопросы психологии обучения русскому языку в казахской школе. — Алма-Ата: Мектеп, 1967, — С. 40. 
6.  Чуйкина Л.А. Обучение студентов-казахов согласованию слов в русском языке: Автореф. дис. … канд. пед. наук, — М., 1966. 
7.  Миртов А.В. О преподавании русского языка в узбекской школе: Метод. очерки. — Ташкент, 1938. 
8.  Лексическая и морфологическая интерференция в русской речи казахов. — Алма-Ата: Наука, 1987. 
9.  Есбаева  Р.Х.  Казахские  эквиваленты  русских  предложно-падежных  конструкций  пространственного  значения:  Авто-
реф. дис. … канд. филол. наук, Алма-Ата, 1978. 
 

82 
ШЕТЕЛ ТІЛДЕРІ 
ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ 
Ф.А.Какжанова  
Карагандинский государственный университет им. Е.А.Букетова 
КАТЕГОРИЯ АСПЕКТА И ПОНЯТИЕ «СПОСОБ ДЕЙСТВИЯ» 
Мақалада сыпат категориясының істің тəсілі ұғымы мен өз ара қарым-қатынасы қарасты-
рылған. Сыпатпен істің тəсілі семантикалық, функционалдық тұрғыдан қаралып, сыпат өрі-
сіндегі орындары анықталған. 
The article is devoted to the relation of the category of aspect and the notion of actionsart. They are 
analyzed from the point of semantics, functions. Their places in aspectuality are defined. 
 
Отношение способа действия с аспектом является одним из проблемных вопросов в исследова-
нии и определении понятия «аспект». До сих пор нет единого мнения по поводу этих двух понятий. 
Понятие «способ действия» появилось на фоне дефиниции аспекта, которое заключается в сле-
дующем: «Категория  аспекта  основывается  на  лексико-грамматической  категории  предельно-
сти/непредельности»
1
. Глагол обладает неограниченными возможностями видовой вариативности, и 
это субстанциональное свойство глагола. Среди этого многообразия видозначений выделены только 
два — предельность/непредельность — как  признакообразующие  критерии  аспекта.  Искусственное 
сужение семантики аспекта привело к появлению такого понятия, как способ действия. 
Аспект — это совокупность всех видозначений, которые воспроизводят значение одной лекси-
ческой единицы глагола. 
1. In fact, I had just received what was virtually my dismissal (Ch.Bronte). 
2. I am receiving information. 
3. I have been receiving information for all day. 
4. I receive information. 
5. I am about to receive information. 
Из приведенных выше примеров мы видим парадигму видозначения глагола to receive. Нет пре-
дела семантической вариации глагола в зависимости от интенции субъекта. Эти видозначения экви-
валентны между собой, имеют общее семантическое поле — receive, общую функцию — сказуемое, 
общую форму — аспект, но, тем не менее, эти видозначения разделены на аспект и способ действия. 
Только в первом и втором предложениях receive является аспектом по существующей дефиниции, а в 
остальных предложениях — способом действия. 
− Лексическое значение видозначений глагола to receive во всех предложениях — взять, при-
обрести вручаемое, предлагаемое, искомое. 
− Грамматическое значение одинаково для всех — процесс. 
− Лексическая форма одинакова для всех — корень — морфема receive. 
− Грамматическая форма одинакова для всех — аспект. 
− Грамматическая функция одинакова для всех — сказуемое. 
Несмотря на то, что все видозначения глагола to receive в этих примерах имеют унифицирован-
ные лексические и грамматические значения, формы, функции, они делятся на аспект и способ дей-
ствия. При такой полной унификации можем ли мы разделить эти видозначения на аспект и способ 
действия? 
Видозначение — это семантическая вариация одной лексической единицы, перманентно встро-
енной во внутреннюю структуру самой лексики, а с точки зрения морфологии — это аспектуальные 
оттенки одного глагола. Все эти видозначения схожи и тождественны, так как имеют единую семан-

83 
тическую, функциональную,  внешнюю  целостность.  Аспект — это  корневое  гнездо  одной лексики, 
характеризуется общностью корневой морфемы видозначений. Разделяя эти видозначения на аспект 
и способ действия, мы нарушаем принцип целостности. 
Целостность выступает как обобщенная характеристика объектов, обладающих сложным внут-
ренним строением. Аспект — это обобщенная характеристика действия, так как состоит из множест-
ва  видозначений.  Следовательно,  эти  видозначения  являются  частями  целого  понятия  «аспект».  В 
таком случае насколько форма аспекта соответствует содержанию понятия? 
«Под содержанием понимают совокупность различных элементов и их взаимодействий, опреде-
ляющих основной тип, характер того или иного предмета и явления. Форма — принцип упорядочен-
ности, способ существования того или иного содержания. Мысли Гегеля о диалектическом единстве, 
взаимодействии формы и содержания вошли в учение материалистической диалектики»
2
. В сущест-
вующей дефиниции аспекта — предельность/непредельность — нет полного фактора внутренней ор-
ганизации самого содержания, отсутствует совокупность всех элементов, значит, нарушена полнота 
картины, отображающей многообразие видозначений. 
Многие ученые считают, что «аспект» и «способ действия» — разные понятия, как «два измере-
ния глагольного значения»
3
, или способы действия — как общие черты в значении глаголов, относя-
щиеся к способу протекания данного действия
4
. 
По терминологии Г.Якобсона, «aspect (аспект)» — это грамматический вид, «aktionsart (способ 
действия) — это  лексическое  проявление  видового  значения
5
.  Такого  же  мнения  придерживается 
Б.Комри, считая, что способ действия (aktionsart) — это лексическое, а аспект — это грамматическое 
явление
6
. По определению О.Дахл, способ действия (aktionsart) и аспект формируют концептуальную 
область и оба относятся и к лексическому, и к грамматическому явлениям
7
. 
Если у славянских аспектологов в вопросе взаимоотношения аспекта и способа действия были 
споры в плане содержания, то у германистов этот вопрос был на плоскости номенклатурной принад-
лежности аспекта и способа действия к лексике или грамматике. 
Хотя  язык  состоит  из  трёх  компонентов — фонетики,  грамматики,  лексики  и  каждый  из  них 
имеет свою сферу деятельности, но в речи они выступают как одно целое. Каждое слово состоит из 
бинарных форм: лексическое и грамматическое значения; лексическая, грамматическая формы; лек-
сическая, грамматическая функции. 
Лексика  и  синтаксис — уже  сами  по  себе  достаточное  основание  для  реализации  основопола-
гающих функций языка — номинативной и коммуникативной
8
. 
Синтаксис — это синтезированное грамматическое явление, состоящее из лексики и морфологии 
и  контекста.  И  лексика,  и  морфология  являются  номинативными,  статичными  явлениями,  именно 
контекст и синтаксис приводят их в движение, создают благоприятную почву для проявления импли-
цитных возможностей частей речи. 
Имплицитная возможность глагола видоизменяться эксплицитно происходит благодаря синтак-
сису. Синтаксис — эта та плодотворная среда, где аспект проявляется как категория. 
Например: 
1. I was writing when they came. 
2. I have written. 
3. I write several times. 
4. I have been written for 5 hours. 
Парадигма видозначения глагола to write проявляется в синтаксисе. Именно предложение при-
водит  глагол  в  динамику,  создавая  возможность  самореализоваться,  раскрыться,  реагировать  на  ас-
пектуальные  интенции  субъекта.  В  первом  предложении  глагол  write  показывает  процессуальное 
действие, во-втором— результативное, в третьем — констатацию факта, в четвёртом предложении — 
продолженное действие. Все эти предложения актуальны для говорящего и слушающего. Все зависит 
от интенции участников, какой аспект сделать приоритетным для той или иной ситуации. Внутренняя 
мобильность,  гибкость  глагола,  его  организаторская  способность  позволяют  получить  разные  смы-
словые оттенки глагола to write, благодаря контексту и синтаксису. 
Только предложение имеет смысл, только в контексте предложения аспект реально приобретает 
функциональное значение. 
С помощью грамматики мы меняем, отшлифовываем первоначальную форму глаголов, придаём 
любую видо-форму глаголу в зависимости от аспектуальной интенции субъекта и этим самым приво-
дим в движение аспектуальные возможности глагола. Любое явление грамматики без лексики — ни-
что. То же самое с лексикой: без грамматики — одни номинации. Сама фактура аспекта не позволяет 

84 
делать его чисто лексическим или чисто грамматическим явлением. Именно синтез этих понятий соз-
даёт сложную категорию аспекта. 
Как  было  упомянуто  выше,  аспектологи  славянских  языков  в  этом  вопросе  больше  обращали 
внимания на план содержания. 
По определению А.М.Пешковского, аспект — это характер протекания действия
9
. Если способы 
действия относятся к способу протекания (Э.Кошмидер), а аспект — к характеру протекания дейст-
вий (А.М.Пешковский), то в чем же разница между способом протекания действия и характером про-
текания? 
По определению С.И.Ожегова, слово «способ» обозначает действие или систему действий, при-
меняемых  при  использовании  какой-либо  работы,  при  осуществлении  чего-либо,  а  слово  «харак-
тер» — это отличительное свойство, особенность, качество чего-либо
10
. 
По семантике все видозначения, и «маркированные»как аспект, и «не маркированные» как спо-
соб действия, являются отличительными свойствами глагола и относятся к действиям, необходимым 
для осуществления аспектуальных интенций субъекта. Если все видозначения имеют «характер про-
текания и способ протекания действия», то на фоне чего можно их разделить на аспект и способ дей-
ствия? 
Способ действия не может быть аспектом, потому что «не представляет собой четких парадиг-
матических  противопоставлений  широкого  охвата,  остается  в  рамках  лексических  различий  между 
глаголами»
11
.  Если  взять  частотность/нечастотность  повторения  действий,  которые  несут  такие  же 
аспектуальные  нагрузки,  одинаковую  функцию,  форму,  как  предельность  и  непредельность,  также 
являются  парадигматическими  противопоставлениями,  имеющими  определенные  градации  (напри-
мер, частую/нечастую, умеренную/интенсивную), и входят в состав видозначения любого глагола, то 
они остаются вне рамок существующей дефиниции аспекта. 
А.Нурен считает, что способ действия передает то, как происходило действие, а виды свидетель-
ствуют об эффективности действия: имеет ли оно перспективу, которая выходила бы за пределы са-
мого действия
12
. 
Если «вид — это эффективность, которая выходит за пределы самого действия», то это относит-
ся только к предельности, где действие достигает пика своего развития и выходит за пределы самого 
действия, например, написал — переход на новое состояние, в отличие от пишу. А как быть со сле-
дующим признаком вида — непредельностью? В этом случае непредельность, как указано в самом 
названии, не может выходить за «пределы самого действия», так как является процессом. Значит, не-
предельность должна быть отнесена к способу действия? 
По определению А.В.Бондарко и Л.Л.Буланина, вид и способы действия принципиально разли-
чаются в плане выражения. Грамматическая категория вида в современном русском языке охватывает 
всю  глагольную  лексику.  Противопоставление  видов  может  проявляться  внутри  одной  лексемы,  в 
рамках одного лексического значения. Это противопоставление основано на системе грамматических 
средств  выражения  видовых  значений.  В  этом  смысле  можно  говорить  о  строгом  «парадигматиче-
ском» характере глагольного вида
13
. Например: решИть — предельный, решАть — непредельный. 
Именно на фоне плана выражения создана существующая дефиниция аспекта славянских языков. Ос-
тальные видозначения, которые образованы не с помощью этих видообразующих суффиксов, отно-
сятся  к  способу  действия.  Предельность/непредельность  не  совсем  является  «противопоставлением 
видов». С точки зрения значений слов «предельность и непредельность» являются антонимами. Но с 
точки зрения аспекта — это не противопоставление, а одни из многих необходимых последователь-
ных фаз, имеющих общую функцию, форму, семантику. 
Для  определения  любого  грамматического  явления  недостаточно  только  плана  выражения,  не-
обходим также план содержания. А план содержания аспекта — это совокупность всех видозначений 
одного значения глагола, который способен выдать в зависимости от потенции самого глагола видо-
значение, необходимое субъекту. 
Слово  «аспект»  произошло  от  греческого  eidos,  которое  в  переводе  на  русский  язык  означает 
вид,  разновидность.  Обладателем  такой  разновидности  является  только  одна  часть  речи — глагол, 
эта разновидность и составляет аспект. 
Исходя из изложенного выше, мы утверждаем, что: 
− аспект — это совокупность видозначений; 
− вариация семантики — это субстанциональное свойство каждого глагола; 

85 
− видозначения характеризуются общностью корневой морфемы по принципу «корневого гнез-
да» одной лексики, спроецированной во внутренней структуре самой лексики и не находящие-
ся между собой в словообразовательных отношениях; 
− видозначения одного глагола эквивалентны между собой, так как имеют единую грамматиче-
скую, лексическую функцию, форму и значение. 
Аспект — это совокупность всех видозначений в пределах одного лексического значения, а спо-
соб действия — искусственно разделенная часть аспекта. 
 
 
Список литературы 
1.  Шелякин М.А. Категория вида и способы действия: теоретические основы. — Таллин, 1983. — С. 3. 
2.  Фролов И.Т. Введение в философию. — М., 1989. — С. 119. 
3.  Порциг В. О способах действия индо-европейских презентных образований // Вопросы глагольного вида. — М., 1962. 
— С. 42. 
4.  Кошмидер  Э.  Очерк  науки  о  видах  польского  глагола:  Опыт  синтеза // Вопросы  глагольного  вида. — М., 1962. — 
C. 106. 
5.  Jacobsohn R. Zur Structur des russischenVerbum // Guillema. — Pragae, 1933. — P. 315. 
6.  Comrie B. Aspect. — Cambridge, 1976. — P. 7. 
7.  Dahl О. Concise Encyclopedia of grammatical Categories. — Cambridge, 1999. — P. 30. 
8.  Исабеков C.T. Принцип дополнительности в номинативной системе языка. — Алма-Ата, 1992. — С. 3. 
9.  Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. — М., 1956. — C. 194. 
10.  Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М. — С. 556. 
11.  Маслов Ю.С. Вопросы глагольного вида в современном зарубежном языкознании // Вопросы глагольного вида. — М., 
1962. — С. 10. 
12.  Нурен А. Книга «Наш язык» // Вопросы глагола: Сб. — М., 1962. — С. 53. 
13.  Бондарко А.В., Буланин Л.Л. Русский глагол. — Л., 1967. — С. 12. 
 
 
 
 
 
УДК 81'373:811.111 
Э.В.Нестерик  
Карагандинский государственный университет им. Е.А.Букетова 

жүктеу/скачать 2,05 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: