части картины. Только эротизм сцены более сдержан за счет крупных
планов лиц героев. Ее монолог подкреплен аудиовизуальным обра
зом города Невера, вернее «образом» счастья той любви. «Вьющая
ся» быстрая мелодия сопровождает секвенцию свиданий: раз за ра
зом фигурка героини устремляется вперед среди «уснувших»
пейзажей — навстречу любви.
В пятой «главе» драматическая история любви в Невере получа
ет окончательное оформление через предельную субъективацию
«воспоминаний чувств» героини. Ее подсознание прорывается
вовне живой болью минувшего, которое замещает собой объектив
ную реальность: она обрушивает свои слова и эмоции не на японца,
сидящего напротив за столиком, а на того немецкого юношу, «глаза
которого забыла, руки которого забыла...». Придя в себя после
долгого, психологически изнурительного монолога, она вдруг нахо
дит утешение, прильнув к груди японца: «Как хорошо порою не
быть одной». Ее одиночество в этом мире поистине космическое,
хотя она и окружена мужским
девочка, ты
умерла там — в Невере... от любви» —
фра
за-приговор, утверждающая гибель (испепеление) души героини.
Ее неприкаянное, бесприютное существование — вне дома —
отчетливо означено в шестой части, когда она ночью возвращается
в отель и тут же стремится прочь, останавливается и вновь бредет
по пустынным коридорам к своему номеру. Здесь она, умывая лицо,
как заклинание твердит одну и ту же мысль: «Видишь, я тебя забы
ваю... Я уже забыла тебя». И в данной ситуации «Ты» — есть
синтез образа обоих мужчин — возлюбленного из прошлого Невера
и из настоящего Хиросимы. Хотя присутствие прошлого здесь вы
дает лишь музыкальная тема «Невер», но уже в следующей седьмой
«главе» ночные улицы Хиросимы, светящиеся рекламными огнями,
«сплетаются» с застывшими серыми площадями Невера. И эта же
двойственность «зияет» в ее парадоксальной мысли: «Ты моя
смерть, ты мое наслаждение».
Прошлое преследует ее так, как и японец, то исчезающий из
пространства кадра, то внезапно возникающий прямо перед герои
ней. Он просит ее остаться в Хиросиме — в объятьях его любви
предать забвению Невер. Ее молчаливые ответы поначалу «начине
ны» внутренним монологом («Бедная, жалкая девочка...»). Но по
том все слова иссякают... Диалог ведут лишь музыкальные темы
Невера и Хиросимы, то истаивая в потоке вокзального шума, то
вновь кристаллизуясь в соперничестве за приоритетную роль.
В финальной десятой «главе» герои снова встречают утро в ее
номере отеля, пристально глядя друг другу в глаза:
Достарыңызбен бөлісу: