Леждей Г.П.,
магистрант
Костанайский государственный педагогический институт
ПОСЛОВИЦЫ КАК СРЕДСТВО РАЗВИТИЯ РЕЧИ
В настоящее время лингвисти-
ческое и линвго-стилистическое изу-
чение разных типов речи в соотвеет-
ствии с их жанровой принадлеж-
ностью является одной из актуальных
задач современной русской филоло-
гии. Такое изучение ведет не только к
выявлению и описанию закономер-
ностей, которыми определяется струк-
тура соответствующих речевых про-
изведений, но – что не менее важно –
дает возможность на серьезной факти-
ческой основе решать собственно
лингвистические проблемы.
Материалом для нашей работы
послужили русские пословицы. Обра-
щение именно в качестве объекта для
анализа объясняется рядом причин,
среди которых важнейшими могут
быть признаны следующие:
1.
Будучи составной частью жи-
вой разговорной речи определенной
эпохи, пословицы вбирают в себя ее
существенные черты. По синтаксичес-
кому строю пословиц можно судить о
синтаксисе разговорной речи того или
иного периода в целом.
2.
В силу этого пословицы мо-
гут служить важным подспорьем сти-
ля исторического синтаксиса.
3.
Поскольку в пословицах тес-
нейшим образом связан с композици-
ей, они представляют собой очень хо-
рошую базу для рассмотрения про-
блем, связанных с взаимодействием
категории грамматики и поэтики.
4.
Краткость, емкость, струк-
турно-семантическая завершенность
пословиц выдвигают их в число эта-
лонных, образцовых произведений
словесно-художественного творчест-
ва. С помощью минимального количе-
ства слов, скупых образных средств в
пословицах передаются мощь, красо-
та, неподдельная экспрессия, внутрен-
няя сжатость и компактность народ-
ной речи. Секрет совершенства посло-
виц – прежде всего в их синтаксичес-
кой организации [1].
О пословицах давно и, кажется,
исчерпывающе сказано все. Однако
наметившиеся за последнее время
тенденции в речевой практике застав-
ляют вернуться к этому вопросу. Дело
в том, что речь молодежи отнюдь не
обогащается пословицами и поговор-
ками. А то новое, что появляется в
ней, прогрессом никак не назовешь.
Вместе с тем мы наблюдаем самый
настоящий пословичный бум на стра-
ницах популярных изданий, в реклам-
ных текстах.
С детства мы приучены к мысли,
что пословицы – это кладезь народ-
ной мудрости и содержащиеся в них
суждения абсолютно истинны. Мно-
гое также зависит и от контекста, в
котором применяются пословицы. Но
главное все-таки в феномене их не-
обычной суггестивной воздействен-
ности. Люди слепо верят не только
пословице, но и тому, что облечено в
форму пословицы. Именно поэтому в
таком почете сегодня так называемые
слоганы. Причем самые эффективные
из них изобретаются на основе посло-
виц или крылатых фраз.
Технология обмана, в частности
с помощью семантических манипуля-
ций, прелюбопытна и поучительна.
Однако гораздо важнее понять, поче-
му, в отличие от манипуляторов, мы
сами не можем по-настоящему и во
благо распорядиться тем богатством,
которое оставили наши предки в виде
малых фольклорных форм, среди ко-
торых на первом месте, безусловно,
пословицы [2].
Пословица (от греческого назва-
ния пословицы – paroimia – идет науч-
ная терминология: паремиология –
отрасль литературоведения, занимаю-
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
109
щаяся историей и теорией пословиц,
паремиография – запись пословиц, со-
бирание и издание их) – словесная фор-
мула, не связанная с каким-либо ли-
тературным или фольклорным произ-
ведением и вошедшая во фразеологию
массовой речи, утверждение, вывод,
совет, наказ – в форме ходячего афо-
ризма. «Пословица к слову молвится».
Еще Аристотелю приписывали
первые записи пословиц. Записями
пословиц занимались греческие, алек-
сандрийские и римские ученые. В
1500г. Эразм Роттердамский издает
свод античных пословиц «Adagia»;
позднейшие ученые продолжают дело
собирания и изучения античных по-
словиц.
Восточные культуры дали бога-
тые образчики древнееврейских, ин-
дийских, арабских и других пословиц,
часто получивших литературную обра-
ботку (Библия, Панчатанта, Коран). В
позднейшие века составляют сборники
в пределах национальных и шире, осо-
бенное внимание начинает уделяться
пословицам европейских народов по
мере роста интереса к «народной сло-
весности» и выделения фольклористи-
ки в особую дисциплину.
О старинных записях русской
пословицы Симони в своих работах
дает описание воспроизведению двух
рукописных сборников русских по-
словиц конца XVII – начало XVIII вв.
«Повести или пословицы всенарод-
нейшие по алфавиту» и «Рукописный
сборник пословиц и присказок Пет-
ровского времени». Русская литерату-
ра XVIII в., будучи по приемуществу
просветительной и дидактической,
весьма тяготела к пословицам – по-
словица приводилась в учебных кни-
гах, вводилась в журналы, в театраль-
ные пьесы («Были и небылицы» Ека-
терины II, журнал Новикова «Детское
чтение для ума и сердца»). Использо-
ваны пословицы и в «Словаре Акаде-
мии Российской» (1789–1794), для ко-
торого их собрал поэт Богданович.
Первое научное собрание рус-
ских пословиц принадлежит Снегире-
ву, продолжателями его явились
Ф.И.Буслоев
и
В.И.Даль.
Труд
В.И.Даля «Пословицы русского наро-
да» (1862) и работа Иллюстрова
«Жизнь русского народа в его посло-
вицах и поговорках» (1910) являются
для дореволюционной России наибо-
лее богатыми собраниями русских по-
словиц [3].
Ранние пословицы, по всей ве-
роятности, были в основном связаны с
трудовой деятельностью людей и
имели утилитарно-практическое зна-
чение, были назидательно-поучитель-
ного характера. В дальнейшем разви-
тии тематика пословиц значительно
расширилась. Но наставительно-нази-
дательный смысл пословиц сохранил-
ся и в последующее время, стал
одним из их отличительных жанро-
вых признаков.
По своему содержанию и функ-
циям пословицы близки к лирической
поэзии. Их назначение в том, чтобы в
кратких афористических формулах
выражать отношение народа к различ-
ным жизненным явлениям. О важнос-
ти содержания и меткости пословиц
сам народ говорит: «Без пословицы не
проживешь», «Пословица не на ветер
молвится», «Глупая речь не посло-
вица», «Добрая пословица не в бровь,
а прямо в глаз».
В пословицах запечатлены мно-
говековые итоги осмысления народом
различных явлений действительности.
Н.В.Гоголь писал: «Пословица не есть
какое-нибудь вперед поданное мнение
или предположение о деле, но уже
подведенный итог делу, отсед, отстой
уже перебродивших и кончившихся
событий, окончательное извлечение
силы дела из всех сторон его, а не из
одной» [3,166].
Содержание пословиц специ-
фично. Все вместе взятые они отража-
ют жизнь полнее, чем какой-либо дру-
гой жанр фольклора. Тематика произ-
ведений других жанров (например,
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
110
сказок, былин, исторических песен) в
той или иной мере ограничена, а тема-
тика пословиц буквально безгранич-
на. Они реагируют на все явления
действительности, отражают жизнь и
мировоззрение народа во всем много-
образии, они передают бытовые, со-
циальные, философские, религиозные,
морально-этические, эстетические на-
родные взгляды.
Пословицы обладают огромной
силой типизации и обобщения. Их за-
ключения по поводу тех или иных
явлений имеют всеобщий и универ-
сальный характер. Они имеют силу
неписаного закона: «На пословицу
нет ни суда, ни расправы», «От посло-
вицы не уйдешь». Пословицы распро-
страняются на всех и на каждого. По-
этому в них часто употребляются
обобщающие слова «всякий», «каж-
дый»: «Всяк молодец на свой обра-
зец», «Каждому овощу свое время» и
так далее.
Однако пословицы – не только
плоды холодного рассудка. Отмечая
эмоциональную сторону пословиц,
В.И.Даль писал, что пословицы – «это
стоны и вздохи, плач и рыдания, ра-
дость и веселье, горе и утешение в ли-
цах» [4,3]. Характеризуя эмоциональ-
ную сущность пословиц, Н.В.Гоголь
говорил о пословицах, что «... в них
есть все: издевка, насмешка, попрек, –
словом, все шевелящее и задевающее
за живое» [3,164].
Пословицы также используются
и в художественной литературе. Инте-
рес к пословицам мы обнаруживаем
уже у русских писателей XVIII века.
Разнообразные пословицы использует
И.А.Крылов, А.С.Пушкин вносит по-
словицы в «Капитанскую дочку», А.Н.
Островский берет пословицы в качест-
ве заголовков или постоянного сопро-
вождения речи своих персонажей; у
Л.Н. Толстого и Ф.И. Достоевского
пословица – это целая историико-лите-
ратурная проблема. На пословицах
растили себя многие писатели: тот же
А.С.Пушкин, Н. Кольцов, который сам
записывал пословицы (сохранилась
его записная книжка с пословицами).
От Ф.И. Достоевского до нас дошла за-
пись пословиц, слышанных им на ка-
торге, от Л.Н. Толстого – записная
книжка семидесятых годов, в которую
он заносил свои записи народных обо-
ротов и пословиц. В записных книж-
ках советских писателей мы имеем
также немалое количество пословиц.
Следует однако заметить, что языковая
форма пословиц (крестьянской по
преимуществу) созвучна далеко не
каждому литературному направлению
и писателю: романтики и символисты
пословицами не пользовались. И
обратно, именно в недрах «натураль-
ной» школы началось и усиленное со-
бирание, и использование пословиц –
В.И. Даль, Н.А. Некрасов, А.Н.
Островский и другие. Каждый писа-
тель втягивает в сферу своего внима-
ния определенные тематические и
идеологические комплексы.
В сборнике пословиц, состав-
ленном Л.Н. Толстым для «Посред-
ника», средствами пословиц сформу-
лирована вся толстовская философия.
Непротивленчество, религиозность и
так далее. Ф.И. Достоевский подбирал
специфические пословицы для своих
героев из городской мелкой буржуа-
зии; герои М.Горького блестяще обос-
новывают и подытоживают жизнен-
ный опыт пословиц: таков образ куп-
ца Маякина из повести «Фома Гор-
деев». В языке обоих персонажей
(особенно Маякина) чрезвычайно час-
то фигурируют пословицы, отражаю-
щие идеологию дореволюционного
кулачества.
Собранные воедино, пословицы
составляют свод суждений о жизни
народа, свод точных и острых харак-
теристик, наблюдений и обобщений,
сделанных трудящимися массами; в
пословицах отражены и ошибочные,
ложные толкования окружающего ми-
ра и истинные знания, которые посте-
пенно накапливались и получили
образное
выражение.
Пословицы
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
111
вместе взятые раскрывают сложное и
зачастую противоречивое в процессе
своего развития мировоззрение наро-
да; в пословицах совершенно ясно вы-
ражена оценка народом существую-
щей действительности, его взгляд на
жизнь и – через преодоление косных,
отсталых взглядов – утверждение ее
не такой, какая она есть, а такой, ка-
кую хотелось бы видеть. Огромная
ценность сборников пословиц опреде-
ляется общественно-политическим и
художественным значением этих сгу-
стков народной мудрости. Лучшие
сборники можно поставить в один ряд
с величайшими произведениями ми-
ровой литературы [33]. Выдающимся
собранием пословиц является сборник
пословиц В.И.Даля «Пословицы рус-
ского народа», составленный и издан-
ный им в середине прошлого века.
Сборник В.И.Даля – классический
труд, содержащий богатейший мате-
риал (более тридцати тысяч пословиц,
поговорок, метких слов, присловий и
прочее), большая часть которого вос-
принимается и сейчас.
В.И.Даль в течение десятков лет
собирал интересующий его материал.
Большой заслугой В.И. Даля является
то, что при собирании материалов он
не производил отбора текстов. Если
бы такой отбор был допущен В.И. Да-
лем, его собрание потеряло бы цен-
ность, так как оно исказило бы облик
трудового народа.
Источником для сборника В.И.
Даля послужила живая народная речь,
богатая пословицами и поговорками.
В предисловии к сборнику В.И. Даль
писал : «Источниками же или запасом
для сборника служили: два или три
печатных сборника прошлого века,
собрания П.И.Княжевича, И.М.Снеги-
рева, рукописные листки и тетрадки,
сообщенные с разных сторон и – глав-
нейшее – живой русский язык, а более
– речь народа».
В.И.Даль различал собственно
пословицу, пословичные изречения,
поговорки, приговорки или пустого-
ворки, присловья, скороговорки или
чистоговорки, загадки, прибаутки,
приметы. Объединение всего перечис-
ленного одним обобщающим терми-
ном «пословица» говорит о расширен-
ном понимании В.И.Далем жанра
пословиц.
В.И.Даль очень широко толко-
вал понятие «пословица», брал значи-
тельный материал, находящийся на
периферии, а то и выходящий за пре-
делы жанра. Такой расширенный под-
ход объясняется тем, что В.И.Даль,
создавая сборник пословиц, стремил-
ся в первую очередь собрать, система-
тизировать и издать материалы народ-
ной речи, показать уменье народа
складно, образно выразить свою
мысль. Пословица и поговорка, вклю-
чаемая в разговорную речь, несом-
ненно является наиболее яркой фор-
мой выражения мысли и в быту ста-
новится как бы частью народного
языка. С языковедческим интересом к
образности народной речи у В.И.Даля
всегда сочеталось внимание к явлени-
ям культуры и быта крестьян.
Принятое в русской современ-
ной науке определение жанра посло-
виц и поговорок опирается на то, что
говорил о них В.И.Даль, и, в частнос-
ти, широко использует его наблюде-
ния
над
пословичной
формой.
В.И.Даль говорил, что пословица – это
«суждение, приговор, поучение, вы-
сказанное обиняком и пущенное в
оборот под чеканом народности... По-
словица состоит из двух частей...
общего суждения и из... толкования».
И ныне под пословицей понимается
образное суждение, имеющее пере-
носный смысл и применяемое к раз-
личным случаям жизни. Для пословиц
характерно полное выражение мысли.
Существуя как самостоятельные худо-
жественные произведения, пословицы
обобщают и типизируют каждое от-
дельное проявление общественной и
личной жизни. Вставленные в живую
речь пословицы, выделяясь сконцент-
рированной в художественном образе
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
112
мыслью, приобретают конкретность,
наполняются новым содержанием.
Работая над сборником, В.И.
Даль отказался от принятого ранее
для издания пословиц алфавитного
принципа расположения их и выдви-
нул принцип предметной группиров-
ки. Заявив, что «азбучный сборник»
может служить только для одной за-
бавы – разыскивания в нем уже
известной
читателю
пословицы,
В.И.Даль обосновывал целесообраз-
ность расположения «пословиц по
смыслу их, по значению внутреннему,
переносному, как притч».
В.И.Даль был прав в оценке
алфавитного размещения пословиц.
Ни один сборник, формалистичести-
чески нанизывающий записи по алфа-
виту первых букв, не мог дать под-
линной картины труда, быта, общест-
венных отношений, борьбы народа в
данное время. А тем более в истории-
ческом развитии. Предметная и тема-
тическая группировка пословиц имела
несомненное преимущество перед
алфавитным расположением их.
Все важнейшие вопросы, волно-
вавшие общественность, оказывались
затронутыми в той или другой мере
пословицами, жившими в народе и
изданными в сборнике В.И.Даля. Так
случилось, что сборник В.И.Даля от-
вечал задачам, поставленным револю-
ционными демократами, материалы
его затрагивали жгучие вопросы, по
которым шли ожесточенные споры.
Вера в бога, суеверие, вера в судьбу,
вопросы православия и сектантства
относились к числу обсуждаемых
проблем. Они и открывали сборник
пословиц. Но, при всей их существен-
ности, не эти разделы были основны-
ми в книге. Сборник определялся
рубриками, включавшими пословицы,
раскрывающие моральные и этичес-
кие идеалы человека, семейные и
общественные отношения, труд чело-
веческий, качества человека, его смет-
ку, разум, жажду знаний. Глубокая
мудрость, тонкая наблюдательность,
ясный разум трудового народа опре-
делили наиболее выразительные по-
словицы о грамоте, ученье, науке, уме
и глупости, о способностях и толко-
вости людей. Пословица осуждает
болтунов, сварливых и глупых людей,
любителей поскандалить, чванливых,
гордых... Конечно, наряду с послови-
цами, обрисовывающими подлость в
поведении человека, были пословицы,
поверья и приметы, порожденные
темнотой и бескультурьем крестьян-
ства. В сборнике В.И.Даля есть, на-
пример, раздел «Здоровье- хворь». Он
открывается суждениями о том, что
здоровье дороже богатства, и содер-
жит пословицы о тяжести болезни,
увечья; но наряду с меткими наблюде-
ниями над поведением и состоянием
здоровых людей или же истинных и
мнимых больных этот раздел содер-
жит суеверия, знахарские поговорки и
советы – то, что появилось и разви-
лось в столь уродливых очертаниях
из-за темноты и бескультурья деревни
царской России. Тут и заклятие Пят-
ницы, и обращенье к заре-зарянице, и
совет утолить зубную боль, и средст-
во от лихорадки, и многое тому по-
добное.
Сборник пословиц, собранный
В.И.Далем, жил активной жизнью. Он
сохранил современное звучание, пере-
ходя из десятилетия в десятилетие, и
использовался в общественной борь-
бе. Естественно, возникла потреб-
ность в переизданиях его. Осуществ-
ленные уже после смерти В.И.Даля
переиздания сборника «Пословицы
русского народа» (1879, 1904) неиз-
менно встречали сочувственное и
внимательное отношение. Глубокое
внимание этот сборник вызывает и в
наши дни. Часть опубликованного в
ней материала устарела, принадлежит
прошлому, но и она представляет для
нас интерес, так как правдиво изобра-
жает труд и быт русской деревни и
города прошлого века и позволяет
глубже вникнуть во все противоречия
мировоззрения народных масс крепо-
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
113
стнической России. Основной же ма-
териал продолжает живо звучать и
сейчас. Созданная в прошлом посло-
вица и поговорка, имея переносное
значение, говоря обиняком (пользуем-
ся выражением В.И.Даля), применяет-
ся и к современным событиям, фак-
там, характеризует современных лю-
дей. Старые народные пословицы жи-
вут в современности как творчество,
как мудрость народа, как образное
обобщение, слитое с сегодняшним
днем. Поэтому и сборник В.И.Даля
«Пословицы русского народа», издан-
ный впервые в 1861–1862 году, про-
шел через десятилетия и остается цен-
ным вкладом в русскую культуру [4].
ЛИТЕРАТУРА
1.
Лазутин С.Г. Русские народные ли-
рические песни, частушки и посло-
вицы: Учебное пособие для вузов
по спец. Русский язык и литература
– М.: Высшая школа, 1990. – 240с.
2.
Рыбникова Русские пословицы и
поговорки. М.: Просвещение, 1961.
– 237с.
3.
ГогольН.В. Полное собрание сочи-
нений: в 6т. М.: Просвещение, 1953.
т.6. – 166с.
4.
Даль В.И. Пословицы русского на-
рода. М.: Гослитиздат., 1957. –
991с.
Рубинштейн Е.Б.,
доктор исторических наук, профессор
Костанайский государственный педагогический институт
СПОРЫ О ЧЕТВЕРТЫХ АННАЛАХ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
В начале XXI века развернулась
оживленная дискуссия о четвертом по-
колении Анналов. Вопрос, состоялось
ли четвертое поколение анналистов,
постоянно муссируется на страницах
исторических журналов и на эту тему
публикуются монографии, но одно-
значный ответ еще не получен [1].
По мнению П.Ю. Уварова и Н.В.
Трубниковой, «ни об одной западной
историографической школе не было
столько публикаций на русском язы-
ке» [2.c.127]. О четвертом поколении
с энтузиазмом говорили на междуна-
родном коллоквиуме «Школа Анна-
лов»: вчера и сегодня, проходившем в
Институте Всеобщей истории РАН в
1989 году [3]. Эта тема была продол-
жена и развита в 90-х годах А.Я.Гуре-
вичем в нескольких публикациях [4].
Эта тема послужила одной из основ-
ных в диссертационном исследовании
Л.П.Репиной и в ее монографии, вы-
шедшей в 1998 году [5]. Однако в на-
чале XXI века все больше раздается
критических и скептических голосов,
а существует ли четвертое поколение
Анналов или это пока только потен-
циальный проект.
Подобного вопроса не возника-
ло относительно первых, вторых и
третьих Анналов. Первые Анналы
(1929–1955гг)
связаны
именами
М.Блока и Л.Февра и олицетворяли
тот коренной переворот, подлинную
революцию в исторической науке.
Вторые Анналы получили название
«броделевских» по имени Ф Броделя.
Третьи Анналы или «новая история»,
история ментальностей ознаменовали
полный разрыв с предшествовавшей
традицией и отказ от социальной
истории.
Мексиканский
исследователь
К.А.А.Рохас вообще предлагает отка-
заться от термина «Школа Анналов» в
силу его некорректности, так как за
почти вековую историю (он выделяет
предысторию Анналов со Времен
Первой мировой войны) их существо-
вания под этим названием существо-
вало четыре не только разных, но за-
частую и противоположных интеллек-
туальных проектов [6].
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
114
Возникает законный вопрос, по-
чему до сих пор не определена харак-
теристика
четвертого
поколения
Анналов. Начнем рассмотрение во-
проса с хронологии, то есть выясним,
когда впервые историки заговорили о
четвертом поколении Анналов. Рохас,
и остальные исследователи солидар-
ны с ним, называет 1989 год как одну
из важнейших символических дат,
знаменующую собой не только конец
так называемого «краткого ХХ века»
и точку отсчета XXI века, но и начало
последнего этапа Анналов, четвертого
поколения.
Формирование проекта четвер-
тых Анналов связано с именем Бер-
нара Лепти, начало деятельности ко-
торого в качестве секретаря редак-
ционной коллегии журнала Анналов
относится к 1985 году. Он начал
обновление Анналов с передовицы
«История и социальные науки. Крити-
ческий поворот?», напечатанной в
марте-апреле 1988 года под его сов-
местной с Жаком Ревелем редакцией.
Как историк Лепти принадлежал к
бунтующему поколению 1968 года и
отличался левизной взглядов. Его
научные интересы были сосредоточе-
ны в области исторической демогра-
фии и новой городской истории.
Его редакционная деятельность
совпала с бурными дебатами в исто-
рической науке в преддверии 200-лет-
него юбилея Великой французской
революции. Левые историки дали от-
пор тем, кто пытался преуменьшить
значение революции. «История мен-
тальностей», а особенно исповедовав-
шие ее авторы подверглись особо
шквальной критике.
Игнорировать социальную и по-
литическую историю в преддверии
юбилейных торжеств, которые при-
обрели поистине планетарный размах,
так как поздравить французский на-
род со славной датой взятия Бастилии
собрались главы всех государств ми-
ра, стало попросту невозможно. Исто-
рики левого направления дали отпор
ревизионистам, отрицавшим револю-
цию, на международном историчес-
ком конгрессе, посвященном Великой
французской революции.
События, произошедшие в мае-
июне 1989 года в Советском Союзе,
тоже побуждали анализу социального.
На торжествах в честь Великой фран-
цузской революции президент Фран-
ции социалист Франсуа Миттеран
преподнес
М.С.Горбачеву
томик
Монтескье, подчеркивая тем самым
связь времен, связь прошлого с на-
стоящим.
Все это не могло не будоражить
историческую мысль. И не случайно,
что шестой выпуск Анналов 1989 года
может законно считаться манифестом
четвертых Анналов, представляющий
резкую смену курса по сравнению с
третьими Анналами. По отношению к
своим предшественникам, четвертое
поколение анналистов придерживается
принципиального интеллектуального
разрыва и возобновляет идейную связь
с первыми и вторыми Анналами.
Взамен «истории ментальнос-
тей» ими предлагается социальная
история культуры, используя подходы
Роже Шартье или Алена Буро. Анна-
листы четвертого поколения предлага-
ют рассматривать взаимосвязь культу-
ры с ее социальным и материальным
окружением. Этот новый подход
нашел блестящее воплощение в одной
из наиболее интересных книг «Куль-
турная история французской револю-
ции» Роже Шартье. Эта книга породи-
ла бурную и плодотворную дискуссию
в исторической науке в 90-годы и
стала своего рода интеллектуальным
вызовом. Отголоски этой дискуссии
просматриваются на страницах не ме-
нее дискуссионной книги «Запрещен-
ные бестселлеры предреволюционной
Франции» выдающегося американ-
ского историка Роберта Дарнтона [7].
Новое обращение к социальной
истории нашло выражение и в изме-
нении названия журнала в 1994 году:
«Анналы. История и общественные
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
115
науки», так и включение экономиста
Андре Орлена и социолога Лорана Те-
вено в обновленную редакционную
коллегию.
Анналистов нового поколения
увлекла проблема проследить, как в
недрах старого зарождается новое.
Эта проблема в полный голос зазву-
чала в сборнике под редакцией Б.Леп-
ти «Формы опыта. Другая социальная
история».
Четвертое поколение приступи-
ло к пересмотру возможностей коли-
чественной или серийной истории,
которой так увлекались броделевские
Анналы. Примером нового подхода к
экономической истории могут слу-
жить труды Жак Ива Гранье, ставше-
го главным редактором Анналов пос-
ле трагической смерти Лепти в 1996
году.
Новые Анналы поставили во
главу угла глобальную историю, на-
правление, которое в начале XXI века
приобретает, по словам известного
немецкого историка Кокa [8], все
большую популярность. Анналы не
остались в стороне от этих веяний но-
вого тысячелетия. Они начали систе-
матическое исследование отличных
от европейской культуры и вклад
иных культур в западноевропейскую
цивилизацию. Этот подход еще толь-
ко наметился, он встречает на своем
пути сложности, с которыми сталки-
ваются, по словам Кока, все историки,
изучающие глобальную историю.
Если это глобальное направление
оправдает себя в будущем, то Анналы
могут пережить еще один резкий по-
ворот курса, так как раньше анналис-
ты занимались только западной циви-
лизацией и историей.
На протяжении последних 19
лет четвертые Анналы интенсивно
вовлечены в методологическую и
эпистемологическую работу. В этом
их коренное отличие от «новой исто-
рии» третьих Анналов, игнорировав-
ших эти вопросы. Знаменитый шестой
выпуск «Анналов» 1989 года открыва-
ется редакционной статьей «Попыта-
емся поставить опыт», которая прямо
призывает вернуться к теоретическим
подходам исторического синтеза, ис-
пользованию сравнительного метода
и интерактивной истории.
Четвертые Анналы оказались
открыты для усвоения опыта иных
историографических школ. Именно
они освоили и распространили во
Франции богатый и плодотворный
опыт итальянской микроистории,
представленной
работами
Карло
Гинзбурга, Карло Пони и других. Это
нашло выражение в сборнике под
красноречивым названием «Игры мас-
штаба». По мнению его авторов,
«микроистория показывает принци-
пиально новую стратегию знания: в
зависимости от уровня «приближе-
ния» исследователя меняется, по вы-
ражению Ж.Ревеля, не просто размер
видимого объекта, но и его форма и
замысел. В проекте микроистории
внимание переносится на индивиду-
умов или малые группы, темы част-
ной жизни». По мнению П.Уварова,
это не плюс, но минус новых Анна-
лов, так как «плохо поддается генера-
лизации и с трудом сочетается с
макроподходом». С этой точкой зре-
ния трудно согласиться. Во Франции
в 1997 году вышел перевод блестящей
книги выдающегося испанского исто-
рика Хайме Контрареса «Инквизиция
и тайные иудеи»[9], где микро и мак-
ро подходы идеально дополняли друг
друга. Это и объяснило оглушитель-
ный успех этой книги, вдохновившей
анналистов на использование микро-
истории.
В начале XXI века энтузиазм
историков, пишущих о четвертом по-
колении Анналов, иссяк и сменился
пессимизмом и скептицизмом. Внут-
ри самих анналистов отношение к по-
добному разграничению на третье и
четвертое поколения более чем сдер-
жанное.
Посторонние наблюдатели так-
же начали высказывать все больше
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
116
сомнений в существовании четверто-
го поколения. Ястребицкая уверена,
что нет оснований говорить о четвер-
тых Анналах, так как «новаторы»
конца 80-х-90х годов продолжают
традицию третьих Анналов [10]. Ро-
хас, посвятив четвертым Анналам це-
лую главу в своей книге, пишет о не-
завершенности их интеллектуального
проекта достаточно скептически на-
строен и Уваров. В чем причина
сомнений историков? В следующем
году исполняется ровно двадцать лет
с момента выхода статьи о «критичес-
ком повороте». Это вполне достаточ-
ный срок для определения характе-
ристики нового поколения, если оно
сформировалось. По мнению Рохаса,
трагическая смерть Лепти послужила
причиной того, что проект так и не
был оформлен до конца. Нам видится
иная причина. Не случайно сомнения
в существовании четвертого поколе-
ния стали посещать историков в XXI
веке.
Анналы занимали уникальное
положение в исторической науке ни
находились в самом авангарде исто-
рического поиска. Подобное положе-
ние обусловлено способностью Лиде-
ров этой школы улавливать карди-
нальные вопросы, волнующие обще-
ство в данный момент. Первые Анна-
лы стали вызовом господствующим в
историографии XIX века позитивизму
и
германоцентризму.
Предложив
отличные от позитивизма парадигмы,
они совершили революцию в исто-
риографии ХХ века. Вторые Анналы
совпали с подъемом социально-эко-
номической коньюнктуры «славного
тридцатилетия» во Франции, и акцент
на социально-экономической истории
сделал Францию центром мировой
исторической мысли. Третьи Анналы
стали ответом на культурную ре-
волюцию 1968 года, поэтому история
ментальностей или «новая история»
стала историей культуры.
Однако в XXI веке парадигма
«новое-это хорошо забытое старое»
не сработала для Анналов. Бесспорно
их стремление вернуться к социально-
экономической истории, то есть вос-
становить связь с броделевскими
Анналами и отмежеваться от истории
ментальностей. Однако этого в пер-
вом десятилетии XXI века уже явно
не достаточно, чтобы обеспечить себе
авангардное место в мировой истори-
ческой науке. Четвертые Анналы ока-
зались в противоречии с основными
векторами развития мировой истории
в первом десятилетии XXI века. Тра-
диционная установка Анналов на то,
что история современности или но-
вейшая история не являются достой-
ными изучения, не состыкуется с
проблемами современной историогра-
фии. Если анналисты считали, что все
события менее полувековой давности
– удел журналистов и политиков, то в
самой Франции, Европе, мире в XXI
веке преобладает иная тенденция.
Бурные события 90-х годов, привед-
шие к объединению Германии, созда-
нию единой Европы, сами по себе
требовали осмысления. Повсеместно
происходит реабилитация «полити-
ческого» как объекта исследования.
Во Франции подлинными новаторами
становятся не анналисты четвертого
поколения, но зачинатели «новой по-
литической истории». Ведущие не-
мецкие истории с увлечением занима-
ются изучением объединения Герма-
нии и его последствий. На повестку
дня европейской исторической науки
XXI века поставлена «принципиально
новая задача осмысления и освещения
европейского прошлого с позиций но-
вой интегрированной Европы.» [11]
Европейская история переживает на-
стоящий всеевропейский бум. Однако
редактируемая Жаком Лу Гоффом се-
рия под претенциозным названием
«Строить Европу» вызвает критичес-
кие отзывы самих европейцев за свой
ярко выраженный западноевропо-
центризм. На слабость этой серии
указывают авторы коллективной мо-
нографии «Приближение к европей-
ГУМАНИТАРЛЫҚ ҒЫЛЫМДАР ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
117
ской историографии», вышедшей в
Вене в 2002 под редакцией профессо-
ра Г.Штурца. Эта дискуссия в освеще-
нии выжнейшей проблемы европей-
ской историографии XXI века показы-
вает, что Анналы утрачивают свое
авангардное положение в современ-
ной западной исторической науке.
Это изменение масштаба, утрата веду-
щей позиции, места, которое в прош-
лом Анналы занимали в исторической
науке и вызывает сомнения у истори-
ков, а состоялись ли «четвертые»
Анналы или это Анналы так называе-
мого «переходного периода».
ЛИТЕРАТУРА
1.
Афанасьев Ю.Н. Историзм против
эклектики:
Французская
школа
«Анналов» в современной историо-
графии. М., 1983. Ревель Ж.История
и социальные науки во Франции.
Новая и новейшая история, 1998,
№4.
2.
Трубниколва Н.В., Уваоров П.Ю.
Пути эволюции социальной исто-
рии во Франции. Новая и новейшая
история, 2004, №6.
3.
Гуревич А.Я. Загадка «Школы
Анналов»: Революция во француз-
ской исторической науке или об
интеллектуальной ситуации совре-
менной историографии. // Arbor
mundi. М.,1993, вып.2. Его же.
Исторический синтез и «школа
Анналов». М.,1993.
4.
Бессмертный Ю.Л. Споры о глав-
ном: международный коллоквиум
«Школа Анналов» вчера и сегод-
ня.// Новая и новейшая история,
1990, №6.
5.
Репина Л.П. Новая историческая
наука и социальная история. М.,
1998.
6.
Рохас К.А.А. Критический подход к
истории французских Анналов. М.,
2006.
7.
Darnton R/ The Forbidden Bestsellers
of the Pre-revolutionary France.
N.Y.,1995.
8.
Кока Ю. Современные тенденции и
актуальные проблемы исторической
науки в мире.// Новая и новейшая
история, 2003, №3.
9.
Контрерас Х. Инквизиция и тайные
иудеи. С.-Пб., 2004.
10.
Ястребицкая А.Я. О культурологи-
ческой природе историографичес-
кого: взгляд из 90-х. // ХХ век: ме-
тодологические проблемы истории-
ческого познания., ч.I, М., 2001.
11.
Исламов Т.М. Европейские истори-
ки о европейской истории. // Новая
и новейшая история».№ 5, 2003.
Достарыңызбен бөлісу: |