ВСПОМИНАЯ САРЫБАЕВА ШОРУ ШАМГАЛИЕВИЧА

6
его как большого, неординарного ученого, с гордостью носили почетные звания 
«младших братьев по науке». Это все верно, справедливо и заслуженно. 
Задумав написать воспоминания, я направился в Национальную библиотеку с 
целью почитать некоторые его работы и литературу о нем. Долго там не бывал, к 
сожалению, по состоянию здоровья. Был тронут очень внимательным и любезным 
отношением сотрудников. Это во-первых. И второе, какое развитие получила На-
циональная библиотека за последние годы!. 
Знакомясь с библиотечными документами о предмете моего изучения, я пришел 
к выводу, что материалов, свидетельствующих о научных достижениях ученого, 
имеется много, и все они сегодняшним и прошлых лет читателям хорошо известны, 
о чем можно было судить по многочисленным галочкам, черточкам, всевозможным 
знакам на страницах материалов, статей, книг, даже газет. Меня завалили большим 
количеством критического материала об ученом, его трудах, что я впал в раздумье. 
Но я не растерялся. Думал, думал и сделал очень простой вывод для себя о том, как 
со всем этим материалом расправиться. 
В разрезе его научно-педагогической деятельности библиография такая богатая, 
что можно переходить к исследованиям, анализирующим и интерпретирующим 
труды Сарыбаева в структурном единстве и комплексе с трудами его учеников, ана-
литиков, единомышленников, оппонентов и т. д и т. п. Я невольно с восхищением 
отметил для себя: трудам самого Шоры Шамгалиевича, трудам его учеников и пос-
ледователей, единомышленников, если не сегодня, то через десяток лет не хватит 
места даже в нашей бескрайней Национальной библиотеке. 
Трудновато избежать пространных и восхищенных эпитетов, говоря о Шоре 
Шамгалиевиче. Ознакомившись с большим количеством аналитических и крити-
ческих статей о Сарыбаеве, обнаружил, что мои коллеги-ученые настолько увле-
ченно и компетентно занимались Сарыбаевым как с уже состоявшимся объектом с 
научными титулами, что оставляли «за полями» факты его детства, юности, студен-
чества. И тут-то я обнаружил, что и моя информированность об этой поре жизни 
ученого была более чем ограниченной. Теплилась надежда, что написанное о юном 
Шоре где-то имеется. Стоит поискать. Десятки библиотечных каталогов на фами-
лию «Сарыбаев». Где же корни такого раскидистого дерева? А пока хочется выска-
зать предположение, что нужно преодолеть все тернии судьбы прежде чем достичь 
таких научных звезд, как сделал это наш герой Шора Сарыбаев. 
Лучше поздно, чем никогда. Картина детства предстала перед нами после ин-
тервью, имевшем место уже в преклонном возрасте, когда Шора Шамгалиевич дос-
таточно подробно рассказал о своем трудном детстве, о жизни в интернате, о време-
нах, когда недоедание, дефицит самого насущного были частыми. Какая типичная 
пора детства наших соотечественников, родившихся в 20х-30х-40х годах 20-го века! 
Знакомясь с имеющимися немногочисленными данными о впечатляющих труд-
ностях, которые испытал молодой Шора в детские, школьные, студенческие годы, 
я невольно с большим волнением стал вспоминать людей моего детства, юности и 
взрослых лет, с которыми был в родстве, в знакомстве. Их было много. Вспоминать, 
поверьте мне, их поверхностно, без напряжения памяти и всех душевных сил не 

7
могу. Природа мне подарила, извините за нескромность, нечто наподобие своеоб-
разных волн восприятий состояний людей, меня окружающих, в науке называемом 
эмпатией. В моей памяти великое множество мужчин и женщин разных возрастов, 
в основном мужчин, с несколько эксклюзивной судьбой. В конкретные моменты 
жизни они врезались в память, эмоции, но постепенно стихала память о них, но что 
интересно, память мгновенно могла восстановить во весь рост каждого, если вдруг 
возникал кто-либо аналогичный в реальной жизни, в кино или театре, при чтении 
художественной литературы. Нечто подобное испытал я при чтении нашего героя 
самого или о нем, написанное когда-то о его трудной молодости. Я еще раз убедил-
ся, насколько моему поколению понятны, близки и привычны жизненные тропы 
наших старших соотечественников возраста Шоры Шамгалиевича (+2-3 года). Это 
активные объекты и субъекты советской культурной революции. Многие из них, 
преодолев необыкновенные тяготы довоенных, военных и послевоенных годов, 
стали образованными людьми, крупными специалистами разных отраслей хозяйст-
ва, даже генералами. Вместе с тем трудности были настолько заметными, что были 
и те, кто не выдерживал их, терял уверенность, надежду и даже здоровье. 
Известно, язык чутко реагирует на все, что происходит вокруг. Вот проснулся бы 
Шора Шамгалиевич через 30-40 лет, он бы растерялся: что произошло с его родным 
казахским языком! Это не фантазия! Это то, что ожидает все явления жизни, в том 
числе язык. Будем готовы к этому. 
Один крупный, весьма авторитетный английский лингвист прошлых лет призы-
вал будущие поколения ученых регулярно пересматривать работы ученых прошлых 
лет и веков. Ничего постоянного нет. Все течет, все меняется. Это процесс уважения 
к учениям прошлых кумиров, их удачи и неудачи в одинаковой степени следует 
изучать, возвышать, развивать и с позиции настоящего времени обращать на пользу 
общества. В этом отношении язык есть необыкновенно благодатный объект иссле-
дования. Как много интересных тем можно найти для будущих исследователей ка-
захского языка, если взять только, в качестве примера, вопросы динамики развития 
казахского языка именно в период жизни (94 года) нашего незабвенного соотечест-
венника, большого знатока казахского языка Ш. Ш. Сарыбаева. 
Шора Шамгалиевич, все тонко и точно чувствующий и воспринимающий, обя-
зательно нашел бы в фактах функционирующего языка такие артефакты, которые 
малодоступны многим, даже всезнайкам. И ждите очередных диалектов в самых 
неожиданных регионах Казахстана. А поскольку уже сегодня в годы 20-ые двадцать 
первого века наша страна кишит инновациями в лексике, фонетике и словообразо-
вании, синтаксисе, представляю, как Шора Шамгалиевич в так называемом «без-
диалектном» или мягче, исторически «малодиалектном» казахском языке, обяза-
тельно выявил бы массу новых языковых явлений, принадлежащих к диалектным 
формам. Диалектно настроенный талант филолога Сарыбаева, как отмечала акаде-
мик Р. Сыздыкова, заиграет новыми гранями и в иных условиях бытования казахс-
кого языка. Короче говоря, ничего не осталось бы незамеченным от внимательного, 
вдумчивого, придирчивого исследователя и наблюдателя, каким был Шора Шамга-
лиевич с ранних пор до глубокой старости. 

8
Традиционно, вспоминая ушедших в мир иной деятелей науки, принято повест-
вовать о таких серьезных вещах как научные открытия, проведенные изыскания, 
глубокие и широкие дискуссии, имевшие место в период активной жизни ученого 
человека. Это правильно, дóлжно, есть дань уважения памяти. Порой авторы вос-
поминаний не могут найти ничего иного. А пример Сарыбаева – профессора-фи-
лолога, академика –¬ совершенно исключительный. Он при жизни был светочем 
коллектива, даже столь серьезного, как Академия наук. Как замечательно отметила 
академик Р. Сыздыкова, «Шокең жанымызды жадыратып жүретін». Примеров мож-
но привести сотни. 
Например, мне вспоминается, одно время, еще в 80-х годах, он частенько болел, 
и некоторое время я его не видел. Однажды прихожу в Институт языкознания и 
первый, на кого я «наткнулся», был Шора Шамгалиевич. Сидит сосредоточенный 
за письменным столом. Кругом бумаги и книги. Подскакиваю к нему. Осторожно 
приветствую. Поднимает голову: «А, сенсің бе? Хал қалай?» И тут же: «Не жазып 
жатырсың? Жаңа шыққан заттардан не оқып жатырсың?» Честно, я немного расте-
рялся, но тут же взял себя в руки, так как я уже сталкивался с этим. Кратко расска-
зал. Спрашиваю: «Слышал, Вы немного приболели. Как сейчас?» «Мәселе мынан-
дай». И протягивает мне поллисточка бумаги: «Читай!» Читаю какой-то не совсем 
аккуратно написанный текст. Присел, дочитываю. Нахожу нечто, напоминающее 
врачебное заключение о состоянии здоровья Ш. Ш. Сарыбаева. И чуть не крикнул. 
Встречается слово «рак». Я смотрю на Шоке, вытаращив злаза, а он, как говорится, 
«хоть бы хны». Спрашиваю: «Как это понять?» «Вот такие дела, айналайн», вздох-
нул он в ответ. Взял эту злополучную бумажку, спрятал в карман пиджака и про-
должил наше общение. Он молчит на эту тему, а я и подавно. Еще о чем-то погово-
рили. Был кругом народ. Я вежливо отошел к другим коллегам. Спрашиваю потом 
тихонько у его коллег. Они весело улыбаются. Не могу понять. На следующий день 
звоню коллегам. Оказывается, таким образом он меня разыграл. Больше к этому 
случаю мы не возвращались. Вспоминаются множество встреч с ним, у него дома, 
у его брата Болата, в институте, в театре. 
Однажды мы одновременно лечились в глазном институте, лежали в соседних 
палатах. Наговорились на многие годы. Он любил, как все представители большого 
возраста, рассказывать о своих детях и внуках. Поскольку они мне хорошо знако-
мы, шел очень интересный, живой, непринужденный разговор обо всех успехах и 
неудачах. Что примечательно, Шоке ни разу не восхвалял своих чад, не говорил 
ничего, не имевшего места. Не скрывал ничего, анализировал удачные и менее эпи-
зоды из жизни детей и внуков. Не слышал я ни разу слов досады, разочарования, 
негодования и т. д. Мне это очень импонирует, демонстрирует очень теплые, дру-
жеские, деловые отношения отца, деда с детьми любого возраста. 
Каждый, кто с ним разговаривал, не мог не понять, что у этого хрупкого на вид, 
с не совсем крепким здоровьем человека внутри таится крепкий стержень. По мере 
продолжения общения с ним можно было убедиться в том, что не так легко переубе-
дить его, изменить его мысли, мировоззрение, которые у него уже сформировались 
в суровой молодости, тем более в более поздний зрелый период, и благодаря своей 

9
природной натуре, благотворному влиянию родителей, единомышленников, види-
мо, они не один раз подвергались переосмыслению. 
Шора Шамгалиевич слушал и слышал тех. кто сильно привлекал его внимание, 
производил на его динамичный интеллект особое впечатление. Я исключаю из чис-
ла таких лиц его родного отца. Он был вне конкурса, как говорится. Благодатная 
аура молодых годов и окружение задержали его внимание на филологии, на воп-
росах языка, конечно же родного казахского языка. Это стало его призванием, его 
судьбой, его профессией и стихией, и в этом море языковых проблем, языковых 
взаимодействий между собой, вопросов языка и культуры, разнообразий функцио-
нирования языка и языков – и в этом море лингвистических явлений он видел себя, 
я уверен, одним из лоцманов для будущих поколений. И он им стал, и мы, его сов-
ременники, ученики, коллеги, друзья, этому факту живые свидетели. 
Вторая половина 20-го века – время бурного развития научной мысли во всем Со-
ветском Союзе, значит и в Казахстане, значит и в Институте языкознания Академии 
наук Республики. Вспоминается директор Института Академии С. К. Кенесбаев. 
Ежегодно научные сотрудники института издавали десятки монографий, множест-
во статей, напряженно работал Диссертационный совет. Постоянно в институте 
пребывали ученые со всего Советского Союза. Среди дюжины видных талантли-
вых докторов наук заметно выделялся Шора Шамгалиевич Сарыбаев. Он успел 
многое сделать. Он, конечно, сказал бы, что успел не все, о чем мечтал, о чем не раз 
задумывался. Это свойственно человеку, свою жизнь сознательно посвятившему 
чему-то большому и видящему это большое очень выразительно. Однако, бывают 
над нами в природе силы, которые решают исход дела по-своему. 
Почему Шора Шамгалиевич сосредоточился на диалектологии? Длительное вре-
мя в науке бытовало мнение, что казахский язык является малодиалектным, нап-
ример, жители самых отдаленных друг от друга регионов очень легко друг друга 
понимали. Вполне можно предположить, что Шоке, будучи с юных лет «дотош-
ным», любознательным, а позже, благодаря обширному знакомству с научной лите-
ратурой, пришел к выводу, что как раз малоисследованность и гипотетически науч-
ная малопродуктивность казахских диалектов и есть объект широкого, глубокого, 
тщательного изучения с использованием приемов и методов исследования бывших 
на вооружении лингвистов Советского Союза на материалах множества языков. 
Несомненно, Сарыбаев вскоре уяснил себе, что диалекты есть свидетели истории 
как языка, так и всего народа. Диалектология могла дать материал для построения 
лингвистической географии, выявить пути возникновения того или иного диалекта, 
внутренние и внешние факторы, способствовавшие зарождению диалектов и т. д. 
Лингвистам-диалектологам ХХI века есть возможность, опираясь на научные 
труды Сарыбаева, исследовать диалекты казахского языка современного периода, 
сделать, например, сравнительно-сопоставительный анализ в диахронии и синхро-
нии. Заранее напрашивается гипотеза о самых неожиданных модификациях, проис-
ходящих в казахском литературном языке в разрезе его диалектов, обусловленные 
масштабами общественно-политических событий в жизни народа, больших мигра-
ционных процессов, подъема культуры и образования, влиянием множества иност-

10
ранных языков, особенно влияние последних технологических процессов на ка-
захский язык и т. д. 
Признаюсь, не удалось мне по ряду объективных причин ознакомиться с док-
торской диссертацией Сарыбаева. Все, о чем я пытаюсь говорить сегодня, т. е. в 
двадцатые годы двадцать первого века, несомненно есть во вступительных и зак-
лючительных главах труда, поскольку работал Шоке над докторской в довольно 
зрелом возрасте, когда будущий ученый находился на пороге в мир большой науки 
и созрел для подъёма пластов науки не только малоисследованных, но и не предве-
щавших знаковых открытий. Риск, как говорится, благородное дело. Рискует лишь 
тот, в ком есть стержень, есть и «молодецкая удаль». Таким видится с высоты 21 
века Сарыбаев времен додокторских. Несущую часть своей миссии, точнее, док-
торскую диссертацию в качестве научного дара он подарил научной общественнос-
ти своей страны, своему родному институту и, наконец, своей семье. 
Итак, выполнив уже в те годы свою миссию, в последующие годы Шора Шам-
галиевич, не уставая, украшал эту ведущую часть множеством научных докладов, 
статей, библиографическими словарями, без которых ученому просто скучно было 
бы числиться в штате академического института, который за ним наблюдал, соби-
рая научное досье о его однажды возможном заявлении участвовать в конкурсе на 
высокие академические титулы. И Шаке не заставил себя долго ждать. А трудов 
солидных «накопил» такое количество и таких необъятных объемов в печатных 
листах, и мало того, смог вызвать одобрительные взгляды, аплодисменты, устные и 
письменные заверения в виде отзывов, рекомендаций и протоколов всевозможных 
ученых советов, что ученого в одно утро вызвали на заседание, где ему предстояло 
получить высокое звание академика. 
Большой и мудрый, шутник и юморист, человеколюб и жизнелюб, книголюб и 
песнелюб, всеми единогласно уважаемый и во всем одобряемый, наш Шаке на на-
ших глазах, на глазах своего любимого им народа, на радость и удовольствие своей 
семьи нашел силы и дух проделать сложнейший путь от многотрудного детства до 
крупнейшего в стране ученого-филолога, до высочайшего научного звания акаде-
мика. 
Будучи молодым ученым, Шаке глубоко проникся мудрой мыслью Қадыр Мыр-
за Әли «Кәрілік бізге сән бермейді. Біз кәрлікке сән беруіміз керек». Қайткенде де 
қарттық бізге сән бермес, Біз өзіміз сән бермесек қартыққа!» Конечно же, он испод-
воль готовил себя к годам, именуемым в высокой прозе и поэзии, «осень жизни», и 
когда эта пора наступила, Шора Шамгалиевич встретил ее гордо и достойно, заяв-
ляя всем своим существом гражданина и большого ученого, что он один из тех, кто 
может украсить старость. 
Шора Шамгалиевич прожил 94 года. Из глубины души напрашивается призыв: 
«Гордись, народ казахский, такими сыновьями, как Сарыбаев Шора Шамгалиевич!»

11

жүктеу/скачать

Достарыңызбен бөлісу: