Мифология

270 
 
 
 
 
 
 
VIII. 
МИФ: ХАРАКТЕР РАЗВИТИЯ И 
ДИНАМИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ 
 
 
«
Миф  ...  есть  не  вымысел,  а  реальность,  но  реаль-
ность  иного  порядка,  чем  реальность  так  называемой 
объективной эмпирической данности». 
 
Николай Бердяев 
 
 «
Человеческое существование, как хорошо понима-
ли Ибсен и Ницше, настоятельно требуют жизнеутвер-
ждающих  иллюзий,  иначе  у  людей  не  останется  ничего 
верного и надежного». 
 
Джозеф Кэмпбелл
551
 
 
«
Нельзя не заметить, что универсальное оборотничест-
во мифа является почти буквальным слепком с той Вселенной 
возможностей,  которые  оказываются  заключены  в  любом 
конкретном предмете окружающего человека мира в контек-
сте  его  культурно-преобразующей  деятельности.  А  это  зна-
чит, что миф имеет в виду не мир сам по себе, а мир к челове-
ческом  контексте.  Он  имеет  в  виду  то,  что  человек  в  своей 
деятельности  нарушает  естественный  порядок  мира  и  вво-
дит  этот  мир  в  состояние  фундаментальной  неустойчиво-
сти. Он имеет в виду то, что что человек в своей культурной 
деятельности создаёт новый фундамент этого мира, и этим 
фундаментом становится как раз абсолютная подвижность, 
абсолютная взаимопревращаемость, навязываемая миру чело-
веческой деятельностью». 
 
Александр Лобок 
                                                           
551
 
Дж. Кэмпбелл (1904-1987) - американский исследователь мифологии, наиболее извест-
ный благодаря своим трудам по сравнительной мифологии и религиоведению. 

271 
 
8.1
. Линейные и нелинейные динамические системы 
в контексте соотношения рационального и иррационального 
 
В  современных  условиях  попытка  однозначного 
восприятия всеми для мира и мифа уже неприемлема. А 
с учётом того, что сохранение неоднозначности и мно-
гообразия  является  одним  из  главных  условий  сохране-
ния  творческого  потенциала  человека  и  человечества, 
то способность выходить за рамки строгой однознач-
ности становится показателем большего потенциала и 
жизнеспособности. Что миф в жизни и демонстриру-
ет. 
 
Когда  речь  идёт  об  анализе  соотношения  рационального  и  иррацио-
нального, аналитического и мифического, а также науки и мифа, сводить их 
взаимодействие  к  бинарной  оппозиции  в  рамках  физиологии,  мышления  и 
культуры, возможно, будет не достаточно. По крайней мере, есть ещё один 
аспект соотношения и взаимодействия, который, на наш взгляд, не стоит ос-
тавлять без внимания. Речь идёт о научных открытиях в самых разных облас-
тях научного знания, которые привели к возникновению теории  нелинейных 
динамических систем
552
.  
В своё время было отмечено, что различия в логических рассуждениях 
тех или иных противостоящих друг другу идей и теорий скрывают различия 
восприятий их творцов и последователей. И, по мнению П. Фейерабенда,  в 
этом  заключался  основной  аргумент  против  нелинейной  электродинамики 
физиков Г. Ми, М. Борна и Л. Инфельда. Во всяком случае, именно столкно-
вение между требованием логической непротиворечивости, с одной стороны, 
и требованием соответствия экспериментальным результатам – с другой, иг-
                                                           
552
 
См.: 
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса : Новый диалог человека с при-
родой. Пер. с англ. Изд.6-е. М. : Либроком, 2008. 296 с. 

272 
 
рало  значительную  роль  в  дискуссиях  по  поводу  интерпретации  квантовой 
теории
553
.  
В этом смысле, возможно, основным противоречием между различны-
ми теориями в науке является противостояние линейных теорий и нелиней-
ных.  Естественно,  что  линейные  теории  выглядят  предпочтительнее  нели-
нейных уже на том основании, что их легче выстроить и понять. Однако со-
ответствие не ограниченному сознанию познающего, а универсально прояв-
ляющейся реальности в линейной теории не просто затруднительно, а факти-
чески невозможно.  
Поэтому  на  деле  их  поначалу  правдоподобные  объяснения  довольно 
быстро  сменяются  разочарованием  и  требованием  смены  старой  теории  на 
другую.  Как  результат,  соотношение  между  жизнью  и  отражающей  её  ли-
нейной теорией отражено в высказываниях многих выдающихся мыслителей. 
Самыми  знаменитыми  из  них  являются  фраза  Й.  Гёте  «Суха  теория,  мой 
друг, / Но зеленеет жизни древо» и шекспировское изречение «Есть многое 
на свете,  друг Горацио, / Что и не снилось нашим мудрецам».    
Впрочем, сама наука применительно к себе выстраивает соотношение 
научных и вненаучных знаний  несколько иначе, сводя его к оппозиции «сис-
тема – внесистема». В ней первая считается носителем настоящих проверен-
ных и обоснованных знаний, хотя  далеко не всегда это так. В своё время Па-
рацельс на практике доказал, что медицинские познания травников, сельских 
врачей, знахарей превосходили знания научной медицины его времени.  
Мореплаватели эпохи Великих географических открытий практически 
опровергли  прежние  космологические  и  климатологические  представления 
университетских  ученых.  И  ситуация  с  тех  пор  принципиально  не  измени-
лась.  Иглоукалыватели,  знатоки  лечебных  трав  и  гомеопаты  «на  практике» 
показывают, что они способны диагностировать и излечивать болезни, сим-
                                                           
553
 
См.: Пригожин И. От существующего к возникающему. Время и сложность в физиче-
ских науках. М. : Наука, 1985. 328 с. 

273 
 
птомы которых известны научной медицине, но она этих болезней не пони-
мает и не излечивает.  
Науке  периодически  удаётся  переводить  это  взаимодействие  в  конст-
руктивное русло, дабы принять в систему те «внесистемные» знания, без ко-
торых она уже не может обойтись, не компрометируя себя. И в этом кроется 
один из источников её развития. Однако  само отношение к внесистемному 
знанию,  резко  критическое  и  в  значительной  степени  пренебрежительное, 
практически не меняется. Хотя, согласно мнению известного теоретика науки 
П. Фейерабенда, наука сама развивается в результате взаимодействия порой 
несовместимых между собой и использующих совершенно различные мето-
ды  и  понятия  конкурирующих  теорий.  Причём,  более  конструктивными  из 
них являются те,  что способны выдвинуть и обосновать как можно больше 
необычных и смелых гипотез
554
.  
С другой стороны возможности науки существенно ограничены. В том 
числе  и  методологически.  И  даже  «философия  не  может  успешно  описать 
науку  в  целом,  как  не  может  она  и  разработать  метод  отделения  научных 
трудов от ненаучных сущностей, таких, как мифы»
555
. Более того, если бы за-
явленные и пропагандируемые методологические установки и ограничения в 
науке соблюдались независимо от смены теорий и научных парадигм, она не 
смогла бы качественно менять свои знания и делать открытия, создавая  тео-
рии, которые в своё время приводили к научным революциям – от Птолемея 
до Н. Коперника, и от И. Ньютона до А. Эйнштейна и С. Хокинга. Ведь для 
этого надо было сменить не только идеи, но и методологию.   
В любом случае, чтобы состояться новые теории должны были сменить 
прежде господствовавшие идеи, сторонники которых, как правило, не соби-
рались сдаваться и занимали лидирующие позиции в науке. Понятно, что та-
кое  соотношение  придавало  противоборству  старой  и  сменяющей  её  новой 
парадигм  известный  драматизм.  Ведь  противники  использовали  в  борьбе 
                                                           
554
 
См.:  Фейерабенд  П.  Против  метода.  Очерк  анархистской  теории  познания.  URL: 
http://psylib.ukrweb.net/books/feyer01/index.htm 
555
 
Месяц С. В. Ук. соч.  

274 
 
друг против друга любые методы, которые «гуманизировались» лишь отчас-
ти  и  со  временем,  нередко  приводя  к  настоящим  человеческим  трагедиям, 
как это было с Д. Бруно или с Н. Вавиловым.     
Известный  теоретик  науки  И.  Лакатос  в  связи  с  этим  подчёркивал: 
«Слепая  приверженность  какой-либо  теории  не  является  интеллектуальным 
достоинством: скорее, это интеллектуальное преступление»
556
. Но как опре-
делить, где приверженность «слепая», а где нет, если сторонники разных по-
зиций являются достаточно профессиональными учёными, чтобы свою точку 
зрения грамотно позиционировать и обосновать? И потому нередко противо-
действие разных школ и идей могло растянуться на долгие десятилетия, про-
должаясь даже после смерти их инициаторов.   
Что  касается  развития  теории  нелинейных  динамических  систем,  сле-
дует сказать, что работы И. Пригожина, изучавшего динамические процессы 
на химическом, физическом и биологическом уровнях, позволили ввести т. н. 
случайные  явления  в  круг  интересов  науки,  раскрывая  их  функциональное 
место  в  общей  мировой  динамике.  И  это  оказалось  важным  для  понимания 
характера научного мышления в целом
557
.  
Рассматривая необратимые процессы, он выделил разные формы дина-
мики, составляющие равновесные и неравновесные структуры. Относительно 
равновесных структур И. Пригожину удалось выяснить, что «законы равно-
весия обладают высокой общностью: они универсальны. Что же касается по-
ведения  материи  вблизи  состояния  равновесия,  то  ему  свойственна  "повто-
ряемость"»
558
.  В  равновесных  условиях  динамические  процессы  протекают 
строго  детерминировано,  но  лишь  до  определённого  предела.  Критические 
точки,  где  однозначный  расчёт  вероятного  будущего  становится  невозмож-
                                                           
556
 
Лакатос И. Наука и псевдонаука. URL:  http://www.nsu.ru/classics/pythagoras/Lacatos.pdf 
557
 
См.: Аршинов В. И. Синергетика как феномен постнеклассической науки. М. : 
Изд-во ИФ РАН, 1999. 203 с.  
558
 
Пригожин И. Стенгерс И. Ук. соч. С. 54. 

275 
 
ным, были названы изучавшими данный процесс учёными точками бифурка-
ции
559
.  
По мнению И. Пригожина, в результате бифуркации «при переходе от 
равновесных условий к сильно неравновесным мы переходим от повторяю-
щегося и общего к уникальному и специфическому»
560
. И данное обстоятель-
ство делает «случайность» фактором решающего порядка. При этом следует 
оговорить, что, выявляя отношение случайности к исследуемой системе,  И. 
Пригожин пришёл к выводу, что под случайностью следует понимать не бес-
причинность, но тот факт, что происходящие и анализируемые процессы от-
крыты для вмешательства других систем.  
То есть, под случайностью понимается явление из другого причинного 
ряда,  выступающего  в  данном  случае  как  непознанная  закономерность.  Со-
гласно  ей,  «дополнение  выбора  «случаем»  означает  (отвлекаясь  от  менее 
важных специальных требований) дополнение выбора действием (или разно-
образием) другой системы, поведение которого совершенно не связано с по-
ведением главной системы»
561
. 
Разумеется, что в данном случае речь идёт не о разной важности опи-
сываемых  систем.  Под  «главной»  подразумевается  система,  ставшая  объек-
том исследования. Но тогда, коль речь идёт о «случайных» воздействиях на 
неё,  их  следует  понимать  либо  как  следствие  равных  взаимодействий  двух 
соразмерных систем, одна из которых неизвестна, либо о воздействии систе-
мы более глобального и общего порядка, в которую изучаемая система вхо-
дит.  Но  её  исследователь,  сосредоточившись  на  «главной  системе»,  может 
просто  не  взять  в  расчёт.  Вместе  с  тем,  сам  факт  периодически  происходя-
щих бифуркаций наглядно показывает присутствие и активное влияние таких 
«непознанных»  систем,  которые  вынуждают  исследователей  не  только  учи-
                                                           
559
 Bifurcus – 
двузубый, раздвоенный (лат.) 
560
 
Пригожин И. Стенгерс И. Ук. соч. С. 235.  
561
 
Эшби У. Р. Введение в кибернетику / Пер. с англ.; под ред. Б. А. Успенского. М., 1959.  
С. 366. 

276 
 
тывать их, но и понимать, что любой изучаемый ими объект встроен в другие 
структуры и активно с ними взаимодействует.  
«В  сильно  неравновесных  условиях  процессы  самоорганизации  соот-
ветствуют  тонкому  взаимодействию  между  случайностью  и  необходимо-
стью,  флуктуациями
562
 
и  детерминистическими  законами.  Мы  считаем,  что 
вблизи бифуркаций основную роль играют флуктуации и случайные элемен-
ты, тогда как в интервалах между бифуркациями доминируют детерминисти-
ческие аспекты»
563
, -  
считали И. Пригожин и И. Стенгерс. Но какие из этих 
процессов следует считать частным случаем, а какие более общим явлением? 
По мнению И. Пригожина, порядок является частным случаем в общем про-
цессе  развития  и  реализации  нелинейных  динамических  систем,  которые  в 
обычных обстоятельствах воспринимаются как хаос и проявляют себя через 
бифуркации.    
В результате, по И. Пригожину, нестабильность, неравновесность, не-
линейность, ни к чему простому не редуцируемая сложность являются не от-
клонениями  бытия,  а    фундаментальными  характеристиками  мироздания
564
, 
где разнообразие, множество вариантов возможного развития оказались пер-
вичны  относительно  единообразия,  которое  при  данном  подходе  восприни-
мается как частный случай. При этом массовые взаимодействия на разных её 
уровнях регулируются целым и воспроизводят целое. А это значит, что при-
рода познания существенно усложняется, но с другой стороны, новое виде-
ние открывает и принципиально новые возможности. В том числе и в отно-
шении познания мифа.  
Более  того,  если  нелинейность  воспринимать,  как  «хаос»,  и  стабиль-
ность,  как  «космос»,  а  позицию  И.  Пригожина  о  соотношении  «хаоса»  с 
«космосом» спроецировать на взаимодействие науки с мифом, то получится, 
что именно миф будет представлен как «хаос», а наука как «космос». И что 
тогда, применительно к мифу и науке, целое, а что частное? Согласно теории 
                                                           
562
 
Флуктуация - бурление, от латинского fluctuo – волноваться и fluctus - буря   
563
 
Пригожин И. Стенгерс И. Ук. соч. С. 235.  
564
 
Балла О. Феномен Пригожина // Балла О. Из ненаписанного. С. 245. 

277 
 
И. Пригожина, частным случаем в данном соотношении тогда будет высту-
пать не миф, а наука.         
Впрочем, следует признать, что не всё так однозначно, как может пока-
заться на первый взгляд при данном анализе. Ведь миф не хаотизирует соз-
нание, а наоборот упорядочивает представления в нём. Только по-своему
565
. 
Он может ввергать в хаос, а может и выводить из него. Может усложнять и 
динамизировать процесс или консервировать имеющиеся отношения.  
С  другой  стороны,  в  свете  популярных  ныне  идей  И.  Пригожина  для 
социологов  стали  типичными  «рассуждения  о  саморегулирующихся  откры-
тых системах», которые теперь «прочитывались как «научное» доказательст-
во того, что демократия – в природе вещей, а тирания с тоталитаризмом про-
тивны  естеству»
566
.  Однако    уже  в  силу  растущей  смысловой  размытости 
этих явлений, данная позиция, на наш взгляд, является спорной, так как про-
тивопоставляет разные равнодействующие тенденции социального развития 
в режиме их соподчинения.  
Понятно, что при таком подходе идеи И. Пригожина становятся весо-
мым аргументом в пользу противопоставленной тоталитаризму демократии, 
которая однозначно ассоциируется с Западом и иного прочтения не допуска-
ет
567
. Следовательно, в данном случае мы имеем дело с научным обосновани-
ем  работающей  на  определённую  социальную  систему  мифологии,  которой 
неизбежно противостоит другая. И каждая из них возникает исторически на 
основе определённой традиции, которую, как минимум, следует понимать и 
учитывать.       
В  любом  случае  в  современных  условиях  попытка  однозначного  вос-
приятия всеми для мира и мифа уже неприемлема. А с учётом того, что со-
                                                           
565
 
См.: Білокобильський О.В. Міф як онтологічна упорядковуюча система // Муль-
тиверсум. Філософський альманах. 1999. №13. С. 24-38. 
566
 
Балла О. Ук. соч. С. 247. 
567
 
Напомним, что имевшая место в первобытные (общины), античные (полисы) и средне-
вековые (города) времена «демократия», будучи «демократией участия», являлась по ха-
рактеру тоталитарной. То есть в ней использовлся максимально возможный для тех вре-
мен контроль. И это позволяло  ей в тех исторических условиях выживать.
    

278 
 
хранение неоднозначности и многообразия является одним из главных усло-
вий сохранения творческого потенциала человека и человечества, то способ-
ность  выходить  за  рамки  строгой  однозначности  становится  показателем 
большего потенциала и жизнеспособности. Что миф в жизни и демонстриру-
ет. 
 
Вопросы к главе 
1. 
Что  вы  знаете  о  теории  нелинейных  динамических  систем?  Как  её 
разработка повлияла на представления о мифе и мифотворчестве? 2. Как вы 
себе представляете соотношение линейных и нелинейных теорий? Объясни-
те,  в  чём  заключаются  их  слабые  места  и  преимущества?  3.  Почему  наука 
применительно к себе выстраивает соотношение научных и вненаучных зна-
ний  несколько иначе, сводя  его к оппозиции «система  –  внесистема»? Как 
это отражается на изучении и восприятии мифа? 4. Объясните, как выглядит 
соотношение равновесных и неравновесных систем по И. Пригожину? 5. Как 
в  свете  теории  нелинейных  динамических  систем  выглядит  соотношение 
«наука-миф»?   6. В какой степени миф может быть уподоблен «хаосу», а в 
какой – порядку? Почему? 7. Почему способность выходить за рамки строгой 
однозначности  становится  показателем  большего  потенциала  и  жизнеспо-
собности системы? Как миф этому способствует?         

279 
 
8.2
. Функции мифа как основа его структурирования 
 
Структура  мифа  как  универсальной  со-
циокультурной системы может выстраиваться 
на  основе  его  функций,  так  как  через  функции 
мифа  раскрывается  его  сущность,  а  функции  в 
свою  очередь  есть  проявление  сущности  мифа 
во всём его разнообразии и целостности. 
 
Известно,  что  структура  мифа  как  универсальной  социокультурной 
системы может выстраиваться на основе его функций
568
, так как через функ-
ции мифа раскрывается его сущность
569
. 
В свою очередь функции есть про-
явление сущности мифа во всём его динамичном разнообразии и целостно-
сти
570
. 
И это последнее обстоятельство делает структурный анализ функций 
мифа для его понимания крайне важным
571
. 
Так, наиболее приемлемыми для 
большинства мифологов считаются следующие функции мифа:  
- 
аксиологическая,  благодаря  которой  миф  формирует  высшие  цен-
ности и выступает средством самовосхваления и воодушевления;  
- 
телеологическая,  позволяющая  через  миф  определять  цель  и  смысл  
человеческого существования;  
- 
праксиологическая, реализуемая в трех планах: прогностическом, ма-
гическом и творчески-преобразовательном;  
- 
коммуникативная, согласно которой миф является связующим звеном 
эпох и поколений;  
- 
познавательная и объяснительная;  
                                                           
568
 
См.: Попов Я. Н. Мир без противоречий (функции мифа в обществе) // Гуманитарные 
исследования. Уссурийск, 1999. Вып. 3. С. 124-128.                      
569
 
См.: Пивоев В. М. Функции мифа в культуре // Вестник МГУ. 1993. №3. С. 36-45.  
570
 
См.: Ставицкий А. В. Современный миф и его основные функции. Севастополь : Ри-
бэст, 2012. 240 с.    
571
 
См.: Ставицкий А. В. Универсальные функции социально-политического мифа : дис. ... 
канд. филос. наук. Симферополь : ТНУ им. В. И. Вернадского, 2003. 180 с.  
 

280 
 
- 
компенсаторная, выступающая средством адаптации там, где  удовле-
творение каких-либо потребностей невозможно.   
Однако в силу привычного деления исследователей мифа на различные 
«школы» и научные направления, нам придётся не только допустить возмож-
ность разных подходов к мифу с точки зрения его функционирования, но и 
кратко рассмотреть их. 
Так,  сторонники  продолжавшего  традицию  разработки  понятия  мифа 
применительно  к  «древним»  и  «традиционным»  обществам  историко-
культурного (антропологического) подхода (Дж. Фрезер, Э. Тайлор, Л. Леви-
Брюль, С. С. Аверинцев, Ф. Х. Кессиди, Е. М. Мелетинский, В. Я. Пропп и 
др.) выделяют в первую очередь мировоззренческую, познавательную, смыс-
лообразующую, ритуализирующую функции, а также функции персонифика-
ции мира вещей и явлений, передачи и воспроизводства коллективного опыта 
и общей традиции. 
Сторонники  философско-культурологического  подхода  (А.  Ф.  Лосев, 
Й. Хейзинга, М. Элиаде, Я. Э. Голосовкер, К. Хюбнер, П. С. Гуревич, М. К. 
Мамардашвили  и  др.)  чаще  ссылаются  на  мировоззренческую,  символиче-
скую, познавательную функции, а также функцию социализации человека и 
сохранения традиций. 
Представители психоаналитического подхода (З. Фрейд, К. Г. Юнг, Э. 
Фромм, Ж. Лакан, Э. Ноэль-Нойманн, В. Франкл,Л. Я. Гозман, С. Гроф, Д. В. 
Ольшанский, Т. Стефаненко, Е. Б. Шестопал, Т. Шибутани и др.) чаще ссы-
лаются  на  терапевтическую,  мобилизующую,  моделирующую,  нормализую-
щую, морально-этическую и  ритуализирующую функции.  
Исследователи, 
опирающиеся 
на 
символический 
подход  
(Э. Кассирер, А. Ф. Лосев, П. Рикер и др.), чаще упоминают символизирую-
щую, моделирующую, познавательную и упорядочивающую функции.  
Изучающие  миф  как  языковый  феномен  сознания,  сторонники    лин-
гвистического  подхода  (Э.  Бенвенист,  Л.  Ельмслев,  Н.  С.  Трубецкой,  Р.  О. 

281 
 
Якобсон и др.) в первую очередь выделяют функции означивания и символи-
зации. 
Учёные, опирающиеся на семиологический подход  (К. Леви-Стросс, Р. 
Барт, М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский и др.), среди важнейших 
функций  мифа  обычно  упоминают  функции  символизации,  означивания, 
символической организации и принуждения, моделирования, интерпретации 
и классификации.  
Исследователи, рассматривающие социальную сущность мифа как пре-
вращенную  форму  социального  бытия,  продуцирующую  мифы,  как  «иллю-
зорные  конструкты  сознания»,  в  рамках  социально-философского  подхода 
(Т. М. Алпеева, Т. В. Евгеньева, В. Г. Ибрагимова, И. И. Кравченко,  А. А. 
Мишучков,  Г.  В.  Осипов)  отдают  предпочтение  функциям  регулирования, 
систематизации, социальной интеграции и моделирования.  
Отдельно  стоит  коснуться  работы  А.  А.  Мишучкова  «Специфика  и 
функции  мифологического  сознания»
572
,  в  которой  он,  опираясь  на  идеи  Т. 
М. Алпеевой, Ф. Х. Кессиди, Е. М. Мелетинского, В. М. Пивоева, К. Хюбне-
ра и О. М. Фрейденберг, выделяет следующие мифологические функции:     
- 
социально-практическую, отвечающую за организацию целостности и 
единства коллектива через самоидентификацию индивида; 
- 
идеолого-прагматическую, необходимую для стабилизации в мифоло-
гической  картине  мира  существующего  положения  вещей  как  вечных  и  не-
зыблемых;  
- 
мнемотически-ориентировочную,  как  оформляющую  человеческое 
самосознание функцию отражения;  
- 
познавательную,  которую  он  объединяет  с  объяснительной,  когни-
тивной и этиологической функциями; 
- 
мировоззренческую, основанную «на опыте некритично воспринятого 
и духовно-практически освоенного мира»; 
                                                           
572
 
См.: Мишучков А. А. Специфика и  функции мифологического сознания // Сredo. - 
Оренбург, 2000. №6 (24). С. 87-101.                                                     

282 
 
- 
телеологическую (целевую); 
- 
аксиологическую (ценностную и оценочную), которая задаёт опреде-
лённую ценностную шкалу всем явлениям и отношениям; 
- 
социализующую; 
- 
эстетическую;  
- 
коммуникативную;  
- 
функцию интериоризации для усвоения и натурализации мифов; 
- 
сигнификативно-моделирующую,  которая  отвечает  за  построение 
символически-знаковой системы действительности и мифическое моделиро-
вание; 
- 
нормативную  (оправдательнуюя),  мифологизирующую    традициона-
листские нормы и поддерживающую менталитет; 
- 
праксеологическую  (ритуально-магическую),  которая  направлена  на 
поддержание и реконструкцию этического и социального равновесия в обще-
стве посредством ритуала, обычая, обряда, магии, гадания; 
- 
мобилизационную, создающую на базе коллективных представлений 
яркие образы, заряжающие людей уверенностью и энтузиазмом в коллектив-
ной деятельности; 
- 
медитативную,  используемую  для  создания  особых  (магических, 
лечебных, спонтанных) практик «измененных состояний сознания»; 
- 
социально-компенсаторную, снимающую стрессы.  
Другой  исследователь  мифов  и  мифопоэтики  Д.  П.  Козолупенко,  по-
святив функциям мифа в своей монографии отдельный раздел, считает, что 
разнообразие функций мифу не свойственно, несмотря на смысловое разно-
образие  самой  мифопоэтики.  Поэтому  она  выделяет  лишь  две  основные 
функции - адаптивную и творческую. «Миф как таковой имеет две основные 
функции: адаптивную и творческую,  - пишет она. - Первая обеспечивает ус-
тойчивость культуры, общества и индивида, а вторая лежит в основе измене-
ния как такового и постоянного распространения интереса человека за рамки 
существующего мировосприятия, чем способствует гибкости общества и ми-

283 
 
ровосприятия.  Прочие  функции  мифа  (познавательная,  коммуникативная, 
координационная,  интегративная)  оказываются  производными  от  этих  двух 
основных функций»
573
. 
Правда, на чём основана её методология выстраива-
ния иерархии мифических функций из текста монографии не понятно. Ведь 
все функции мифа осуществляются творчески. И уже только поэтому выде-
лять отдельную творческую функцию, лишая функцию и процесс адапатации 
исходного творческого начала, является неправильным.  
С другой стороны функции мифа могут быть настроены как на адапта-
цию,  так  и  на  её  разрушение.  Могут  осуществлять  потребность  в  познании 
или наоборот, перекрывать познание по причине завершённой в смысловом 
плане  мировоззренческой  полноты.  Могут  координировать  и  интегрировать 
или  обращать  данные  процессы  вспять,  «работая»  на  усиление  социально-
психологических и культурных противоречий и окончательный  разрыв. Так 
было,  скажем,  в  СССР  в  период  т.  н.  «перестройки»,  когда  под  лозунгом 
«гласности» на общество было обрушено такое количество мифологической 
информации, что оно оказалось не в состоянии его обработать и оценить на 
предмет  достоверности  и  обоснованности.  В  результате,  общие  для  СССР 
ценностные смыслы оказались в советском обществе настолько разрушены, 
что оно потеряло ориентацию и приветствовало распад СССР, всячески это-
му способствуя.       
Исходя из этого, возьмём на себя смелость утверждать, что за предло-
женными  Д.  П.  Козолупенко  умозаключениями  скрывается  её  научно  освя-
щённая мифология
574
.   
Что же нас, мягко говоря, в данных утверждениях смущает?  
Во-первых,  сводить  к  устойчивости  и  изменчивости  функции  мифа, 
значит путать функции мифа с его свойствами. А отличие их в том, что свой-
                                                           
573
Козолупенко Д. П. Анализ мифопоэтического мировосприятия : автореф. дис. д-ра фи-
лос. наук. М., 2009. URL: http://dibase.ru/article/16032009_kozolupenkodp2 
574
 
Следует отметить, что Д. П. Козолупенко рассматривает функции мифа в одном ключе 
равно как в кандидатской диссертации, так и в докторской, что нашло своё отражение и в 
двух её монографиях [См.: Козолупенко Д. П. Миф. На гранях культуры. М. : КАНОН+, 
2005. 
С. 152-157; Козолупенко Д. П. Мифопоэтическое мировосприятие. С. 55-58.]   

284 
 
ства  отличают  вещь  или  явление,  независимо  от  назначения  и  смысла,  по-
добно розе, которая пахнет без всякого «почему?». А функции не только за-
висят от смысла, но и делают миф инструментом в чьих-то руках, с помощью 
которого им воздействуют сознание людей.  
Что касается предложенных основных функций, ясно, что таким обра-
зом можно охарактеризовать функции любого явления – от человека до госу-
дарства, культуры и цивилизации, так как в основе всего существующего ле-
жат «функции» адаптации (сохранения) и преобразования (представленного 
как творчество) того, что есть. Только помимо функций сохранения и пози-
тивного  изменения  мифы  весьма  эффективно  реализовывали  ещё  функцию 
разрушения.  Однако  почему  адаптация  и  творчество  как  функции  у  
Д.  П.  Козолупенко  разделены  и  противопоставлены?  Какие  методологиче-
ские основы заложены в таком делении? Ведь для обеспечения устойчивости 
культуры тоже необходимо творчество. Тем более, что адаптация у неё соот-
носится с меняющимся миром, к которому с помощью мифов должен адап-
тироваться  социум,  и,  следовательно,  адаптивная  и  творческая  функции  в 
данном случае есть одно и то же.  
Иначе говоря, всё, что в мифологии происходит в той или иной степени 
строится  на  творчестве.  Но  нужно  ли  для  этого  творчество  превращать  в 
функцию?   
К тому же непонятно, как в свете этого быть с т. н. «прочими функция-
ми» мифа? К какой именно функции – адаптивной или творческой - отнести 
уже упомянутые Д. П. Козолупенко функции мифа: коммуникативную, инте-
гративную,  координационную  и  тем  более  познавательную?  Или  не  видно, 
что процесс познания необходим как для сохранения системы, так и для её 
творческого изменения. То же самое касается и остальных.  
С этой точки зрения древние мыслители методически были более гра-
мотными,  чем  современные  толкователи  мифов,      поскольку  воплощали  в 
своих богах (например, Брахма, Вишну и Шива) те функции, которые в сово-
купности  создавали  мифологическое  единство  жизневосприятия  -  функции 

285 
 
отражения (созерцания), сохранения в созидании  и разрушения, проявляю-
щиеся и как разное, и как одно.          
Помимо этого следует учесть и то, что каждая функция, о которых шла 
речь ранее, не функционирует сама по себе, так как миф не воздействует на 
человека и общество какой-то одной функцией, а использует сразу весь «бу-
кет». Просто действие тех или иных функций в тот или иной период времени 
может быть более заметным. К тому же не стоит забывать и о том, что каж-
дая функция в силу синкретичности мифа и его воздействия может выступать 
в разных ситуациях по-разному, трансформируясь как функция, и оставаясь 
собой.  Так,  функция  познания  при  несколько  ином  угле  зрения  может  рас-
сматриваться как осмысление, а осмысление – как обживание. И это касается 
всех остальных.  
Кстати,  применительно  к  вопросу  структурирования  мифа  через  его 
функции, следует отметить, что ряд исследователей не ограничивается про-
стым перечислением и кратким объяснением действия функций, а пытаются 
выделить  из  них  главные,  и  выстроить  на  этой  основе  иерархию.  Однако, 
единогласия в том, какую функцию считать основной, у них не наблюдается. 
«Основная функция [мифа – А. С.] не познавательно-теоретическая, а соци-
ально-практическая,  направленная  на  обеспечение  единства  и  целостности 
коллектива, - считает, разбирая процесс функционирования мифа, Е. Н. Рос-
тошинский. - Миф способствует организации коллектива, содействует сохра-
нению  его  социальной  и  психологической  монолитности,  поскольку  источ-
ник мифа не только страх и подавленность человека, но и мечта об овладении 
силами природы человеческой волей»
575
. 
Впрочем,  комментируя  данную  мысль,  следует  остановиться  на  том, 
что, на наш взгляд, попытка заложить в миф основы детерминизма, возмож-
но, похвальна, но малопродуктивна. И приведённый выше текст из работы Е. 
Н. Ростошинского наглядно это подтверждает. Тем более, если не акцентиро-
вать на таком излишне идеализированном названии функции мифа как «по-
                                                           
575
 
Ростошинский Е. Н. Cтруктура мифологического мировоззрения.  

286 
 
знавательно-теоретическая».  Ведь  миф  может  лежать  в  основе  и  содержа-
тельно  переполнять  различные  по-разному  обоснованные  теории,  а  мифо-
творчество – носить форму теоретизирования. Но проводить знак равенства 
между мифом и теорией – несколько упрощённо и прямолинейно.  
Что касается основных функций мифа, то в какой-то степени они рабо-
тают одновременно и комплексно, обеспечивая тотальное воздействие мифа 
там,  где  это  необходимо.  В  частности,  познавательный  процесс  позволяет, 
как  минимум,  осуществить  полноценную  социализацию  личности,  а  «соци-
ально-практическая» функция – осознать себя частью целого. Но как они мо-
гут  реализовываться  в  отрыве  друг  от  друга,  для  специалиста-мифолога  не 
понятно.  В  такой  же  степени  неуместна  и  попытка  свести  источник  мифо-
творчества к страху-подавленности и мечте. Тем более в таком, прямо-таки 
прометеевско-ургическом варианте.            
Исходя  из  вышеизложенного,  возьмём  на  себя  смелость  утверждать, 
что в зависимости от исходных установок можно выделить три основных ва-
рианта функционирования мифа в современных условиях. В первом варианте 
действие мифа можно свести только к одной функции – мифологизации, ко-
гда миф обращает в миф любые вещи, явления и отношения. И данный про-
цесс не просто имеет место, а носит тотальный характер в обществе. Только 
не распознаётся. А через мифологизацию проявляются все остальные функ-
ции, как её производные. Во втором варианте применительно к мифу уместна 
функциональная оппозиция – мифологизируя, сохранять и преобразовывать. 
В третьем варианте допустимо предложить триаду функций, в рамках кото-
рых  происходит  мифологизация:  созерцания,  разрушения  и  созидания.  Все 
остальные  функции,  а  их  у  мифа  довольно  много,  могут  выстраиваться  в 
рамках данных структур.  
Теперь, после выявления структурных основ, можно оговорить ряд де-
талей. По поводу первого подхода, на наш взгляд, следует отметить, что, по-
добно тому, как миф выполняет определённые и, судя по ряду исследований, 
весьма важные для общества функции, само общество через культуру, рели-

287 
 
гию и даже науку обслуживает мифологическую функцию. То есть осущест-
вляет функцию мифологизации реальности в форме своего тотального мифо-
творчества. Однако науке пока не вполне понятно, с чем это связано? Для че-
го  нужно?  И  нужно  ли  вообще?  Является  ли  этот  процесс  своеобразным 
«эхом» былых неизжитых, но уже излишних социокультурных  потребностей 
или  мифотворчество  есть  важная  и  неотъемлемая  составляющая  духовного 
поиска человечества на пути к совершенству во все эпохи его истории? Ба-
ловство ли это или зов рвущейся к вечности души? Следствие не нашедшего 
себе  применения  скучающего  ума  или  неизбывное  стремление  к  трансцен-
дентности?  В  какой  степени  неизбежен  процесс  мифологизации  значимой 
для  человечества  информации  и  коммуникационного  процесса?  Может  ли 
мифотворчество быть одним из основных условий существования человече-
ства? А если так, то не содержат ли мифы в себе те потенции, без которых 
человек не сможет ни выжить, ни остаться человеком?  
Что касается бинарной структуры функционирования мифа, мы на ней 
останавливаться не будем, ограничившись лишь тем, что для структурирова-
ния мифа данный вариант довольно удобен, но он не охватывает всего спек-
тра функций, ограничиваясь теми из них, которые позволяют понять процесс, 
но не в полном объёме. Поэтому, перейдём к третьему варианту и отметим, 
что, на наш взгляд, все функции мифа, которых может быть довольно много, 
сводятся к трём основным. И эти группы функций объединяют вокруг себя 
остальные функции в соответствии с древним делением функций бога, кото-
рые, на наш взгляд, наиболее удачно воплотились в образах трёх богов инду-
изма: Брахмы, Вишну и Шивы. В этом смысле все функции мифа можно раз-
делить  на  функции  созерцания  (мировоззренческие),  созидания  и  разруше-
ния, которые в свою очередь могут делиться далее.  
Так, в рамках своего функционирования миф формирует общее миро-
воззрение  (мировоззренческая  функция),  осуществляя  смыслообразование 
(смыслообразующая  функция)  через  символизацию  действительности  (сим-
волизирующая функция) и его означивание (сигнификативно-моделирующая 

288 
 
функция), познаёт мир (познавательная функция), синтезирует пространство 
(синтезирующая  функция),  проводя  символически  означенные  ассоциации 
(ассоциативная  функция)  и  осуществляя  социальное  моделирование  (моде-
лирующая функция).  
Кроме того, миф отражает социальную реальность в соответствующих 
образах    (мнематически  –  ориентировочная  функция),  интерпретирует  (ин-
терпретирующая функция) и трансформирует её (функция искривления, ис-
кажения, трансформации восприятия), заменяет реальность, позволяя уйти от 
неё (функция замены реальности), персонифицирует вещи и явления (функ-
ция  персонификации),  мистифицирует  (функция  мистификации)  и  сакрали-
зирует действительность (сакрально-магическая функция).  
Помимо этого, миф формирует матрицу восприятия (матричная функ-
ция),  гармонизирует  (гармонизирующая  функция)  и  упорядочивает  мир 
(упорядочивающая  функция), инвентаризирует (функция инвентаризации) и 
систематизирует мир (функция систематизации), осуществляет стандартиза-
цию  (нормативная  функция  стандартизации  (унификации)  и  стереотипиза-
ции) восприятия и мышления, объясняет мир (функция объяснения), вводя в 
традиционное русло духовных и социальных отношений, позволяет сопере-
жить прочувствованное (функция сопереживания (проживания) действитель-
ности),  идентифицирует  (функция  идентификации  и  самоидентификации 
(поиск тождества) и «позиционирования» (нахождение своего места) в рам-
ках социума, а также осуществляет усвоение и натурализация мифов на ин-
дивидуальном уровне (функция интериоризации).  
Кроме 
перечисленных 
выше 
функций 
созерцательно-
мировоззренческого характера стоит выделить функции сохранения, измене-
ния,  разрушения  и  преобразования  мифических  представлений
576
.  К  ним 
можно отнести функции, затрагивающие все перечисленные аспекты (норма-
тивная, регулятивная, формирующая (организующая), объединяющая (синте-
                                                           
576
 
См.: Маслова С. В. Мифоразрушительная и мифосозидательная тенденции в современ-
ной культуре : дис. ... канд. филос. наук. Томск, 2007. 139 с.: ил. 

289 
 
зирующая),  мобилизующая,  энергетическая  (вдохновляющая),  воспитатель-
ная, морально-этическая, эстетическая, телеологическая (целевая, целеориен-
тирующая),  адаптивная,  защитная  (охранная),  сакрально-магическая  функ-
ции, а также функции социализации личности, формирования духовных по-
требностей, сакрализации прошлого, соблюдения преемственности, сохране-
ния традиций и духовных основ, посвящения,  духовного подчинения,  акти-
визации  подсознания,  создания  образно  оформленных  желаний,  побуждаю-
щих  к  действию,  очищения  и  наполнения  (информационного  и  духовного), 
трансформации  общественного  сознания  в  условиях  социальных  перемен, 
оправдания, легитимации социальных отношений, культивирования опреде-
ленных  сторон  социальной  реальности  (вещей,  людей,  явлений,  процессов, 
идей),  социального  прогнозирования  (моделирования),  сохранения  сущест-
вующих  представлений  и  отношений  (стабилизирующая,  табуирования  (за-
претительная), примирения с действительностью), функции борьбы, разделе-
ния, ниспровержения, разрушения (противопоставления и разделения, крити-
ки общественных ценностей и идеалов и замены их на новые, деструктивная 
(функция  отрицания  и  разрушения),  функции  преобразования  (преобразую-
щая, развития, созидательная) и пр.  
 
Среди функций мифа также особо стоит отметить функции практиче-
ского воздействия на общественное сознание, к которым можно отнести ин-
формационно-коммуникативную,  суггестивную,  ритуализирующую,  пропа-
гандистскую, рекламную (формирование социальной, политической и потре-
бительской  конъюктуры),  включая  функцию  формирования  информацион-
ных основ национальной безопасности.  
Применительно  к  функциям  созидания  и  разрушения  следует  учесть 
также,  что  мифы  обладают  способностью  энергетически  неравноценного 
воздействия.  Иначе  говоря,  последствия  от  их  социального  воздействия  не-
сопоставимы  с  возможностями  и  механизмом  их  распространения  и  могут 
быть  соотнесены  с  затратами  на  нажатие  кнопки  взрывного  устройства  по 
отношению к  тому, что произойдёт потом. В этом кроется безусловная важ-

290 
 
ность мифа для живучести социума, который может быть разрушен за счёт 
лишь смены его мифологии.    
Впрочем, чаще нам приходится наблюдать мифотворчество созидания. 
В частности, по мнению К. А. Богданова, тому, кто понял роль мифа и его 
социальные  функции,  не  мудрено  увлечься  «концепцией  Питера  Бергера  о 
«спасительной»  для  общества  возможности  символизировать  социальную 
действительность,  конструировать  «символическую  вселенную»  (symbolic 
universe
) за счет материальных  ментальных образований культуры»
577
. Ведь 
смысл символизации – в мифотворчестве, а цель – в спасении, когда, устрем-
ляясь к высокому, человек погружается в вечность, дабы найти себя в боже-
ственном,  как человека. Так, с самого рождения через мифотворчество об-
щества  происходит  социализация  человека  через  смыслообразование,  кото-
рое происходит в форме мифов конкретного социума.   
В  связи  с  этим  стоит  особо  отметить,  что  миф  не  просто  наделяет 
жизнь человека значимым для него смыслом, но и обеспечивает крайне необ-
ходимое для социализации человека переживание смысла. И если учитывать 
это, можно прийти к вполне определённому выводу, что лишить человека его 
мифа, значит лишить его той внутренней силы, которая заставляет людей ос-
мысленно жить и творить; лишить того, что, собственно, и делает человека 
человеком. Исходя из этого, конечно, можно было бы сказать, что лишённый 
мифа человек превращается в животное, если бы не тот факт, что существо, 
прошедшее социализацию и ставшее человеком, а, следовательно, обретшее 
и принявшее те глубинные, заложенные в традиции смыслы, которыми живёт 
общество
578
, уже не может их потерять в принципе. Единственно, что в его 
силах – предпочесть одни мифы другим, то есть поменять свою мифологию.   
 
 
                                                           
577
 
Богданов К. А. Повседневность и мифология : Исследование по семиотике фольклор-
ной действительности. Санкт-Петербург: Искусство – СПб.,  2001. С. 22. 
578
 
См.: Кемпбелл Дж. Мифы, в которых нам жить : Пер. с англ. Кирилл Семенов. К. : Со-
фия; ИД Гелиос, 2002. 256 с.  

291 
 

жүктеу/скачать 2,19 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: