НОВЫЙ  ВЗГЛЯД  НА  ПРОИЗВЕДЕНИЯ  ТУВИНСКОЙ  ЛИТЕРАТУРЫ

146
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
обстановке,  в  новую  эпоху  выступает  как  нрав-
ственная  и  эстетическая  ценность.  Ценностный 
фокус произведения перемещается, меняется вся 
его аксиологическая структура, и анализ в новую 
эпоху  уже  должен  идти  по  несколько  другим 
линиям»
3
.  В  произведениях  других  тувинских 
писателей, в частности, С. А. Сарыг-оола, можно 
по-новому  интерпретировать  разнообразные 
концепты этнопространства культуры тувинцев.
Сказка  «Каша  в  кувшине»  написана  в  
1955  г.,  во  времена  становления  и  развития 
тувинской  литературы,  ее  жанровой  системы, 
периода  перехода  от  религиозно-мифологиче-
ского  (мифопоэтического)  мышления  к  «тради-
ционалистскому  сознанию»
4
,  когда  происходила 
резкая  перестройка  системы  ценностей.  В  дан-
ном  произведении  поучительная  притча  фило-
софско-мировоззренческого  аспекта  буддизма 
перевернута с ног на голову (читатели смеялись, 
осуждали поступки ламы), не было интерпрета-
ции,  раскрывающей  философско-религиозный 
подтекст  произведения.  Нужно  отметить  лите-
ратурные  достоинства  текста  в  виде  сказки,  но, 
к сожалению, искаженно переданную писателем 
притчу буддийских обрамленных повестей, т. е. 
притча  использована  для  идеологических  целей 
уничтожения  религии  в  Туве  в  годы  революци-
онных преобразований.
Сюжет  сказки  вкратце  сводится  к  тому,  что 
некий странствующий монах (причем из стихот-
ворного  переложения  С.  Тамбы  непонятно,  кем 
он  является,  то  ли  бродячим  нищенствующим 
монахом (бадарчы-лама), которому по уставу не 
полагалось иметь никакой собственности, кроме 
чаши для подаяний, то ли монахом (шавыраачы-
лама), собирающим монастырские подати у насе-
ления,  т.  е.  лицом,  облеченным  некоторой  вла-
стью) в поисках ночлега заходит в придорожную 
юрту. Там никого не было – вся семья была занята 
хозяйственными  заботами  во  дворе.  Монах 
видит,  что  в  котле  варится  каша.  Он  наблюдает 
за тем, как члены семьи один за другим, заходя 
в юрту, добавляют в кашу «соль» – кто щепотку, 
кто горсть, кто целую чашку. Решив, что хозяева 
пересолили  кашу,  монах  отказывается  от  уго-
щения  и  просит  положить  ему  совсем  немного, 
только попробовать. Но каша оказывается очень 
сладкой и вкусной. Монаху становится неудобно 
просить добавки, и он ложится спать голодным. 
Ночью, когда хозяева засыпают, монах, не выдер-
жав мук голода,  пытается украдкой поесть каши. 
Но не тут-то было – его рука застревает в узком 
горлышке  кувшина,  куда  хозяева  переложили 
остатки каши. Монах пытается разбить кувшин о 
камень, лежащий рядом с юртой, но оказывается, 
что это собака. Вторая попытка разбить кувшин 
заканчивается тем, что на этот раз он принял за 
камень  спящего  во  дворе  человека.  Тот  человек 
кричит:  «Вор!  Держите  вора!»,  и  монах  с  кув-
шином,  надетым  на  руку,  вынужден  спасаться 
бегством. Ранним утром, кое-как уйдя от погони, 
монах оказывается на развилке дорог, где видит 
надпись,  которая  гласит:  «Кто  пойдет  по  этой 
дороге,  тот  в  следующей  жизни  родится  боже-
ством, кто пойдет по той дороге, станет правите-
лем!»  Желая  стать  и  тем,  и  другим,  монах  идет 
по  обеим  дорогам  сразу,  ступая  одной  ногой  на 
первую, другой – на вторую, в результате чего он 
«разрывается на две части» и умирает.   
В  период,  когда  в  искусстве  и  литературе 
господствовали  каноны  социалистического 
реализма,  смысл  этой  притчи  преподносился  в 
извращенном виде.  Писатель, переложивший ее 
на  стихи,  нарисовал  портрет  алчного  и  глупого 
ламы и, по сути, выдал философскую притчу за 
антирелигиозное  произведение  устного  народ-
ного творчества. 
Данная  сказка,  на  наш  взгляд,  написана  по 
мотивам  одного  художественного  жанра  вос-
точной  литературы  –  «обрамленных  повестей», 
которые  были  распространены  в  Туве  в  XVIII–
XIX  вв.  Это  маленькие  притчи-сказки,  предна-
значенные для объяснения сложных буддийских 
истин с помощью художественного слова. Важно 
подчеркнуть  факт  сосуществования  религи-
озного  мышления  –  одной  из  основ  тувинской 
традиционной  культуры  –  с  принципом  соцреа-
лизма,  несмотря  на  жесткие  рамки  идеологиче-
ских установок того времени. На примере данной 
литературной сказки можно видеть генезис худо-
жественной литературы тувинцев – от изустной 
мифолого-фольклорной  (в  данном  случае  через 
религиозную  литературу)  к  художественной 
литературе. 
Данная  притча  применялась  буддийскими 
наставниками  как  обучающая  история,  которая 

147
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
простым,  доступным  языком  говорит  об  очень 
сложных  философских  понятиях  буддийского 
вероучения. Рассмотрим некоторые из них.
а)  В  эпизоде,  когда    лама  принимает  сахар 
за соль и из-за этого отказывается от угощения, 
говорится о неведении (авидья), как главной при-
чине наших страданий.
б) Безвыходная ситуация, в которой оказался 
лама,  засунув  руку  в  кувшин,  говорит  о  том, 
что вытащить руку из кувшина, т. е. освободить 
сознание,  он  сможет  только  тогда,  когда  разо-
жмет  кулак  и  выпустит  кашу,  зажатую  в  руке,  
т.  е.  освободится  от  привязанности  к  желае-
мому,  а  в  конечном  итоге  от  всех  желаний.  Но 
он не может понять этого или не желает принять 
такого  простого  решения.  В  обычной  ситуации 
любой человек быстро понял бы это, но в данном 
случае мы имеем дело с притчей, которая подчи-
няется своей логике. 
в) Вместо того чтобы разжать кулак и выта-
щить  руку,  лама  решает  разбить  сам  кувшин. 
Цепь ошибок, порожденная неведением, продол-
жает разматываться.  Лама принимает за камень 
лежащую  на  земле  собаку,  затем  и  лежащего 
человека. 
г)  В  заключительном  эпизоде,  в  котором 
лама, оказавшись на развилке, принимает реше-
ние  идти  одновременно  по  обеим  тропинкам, 
говорится  о  проблеме  выбора  между  стремле-
нием к просветлению и привязанностью к фено-
менам  материального  мира.  Заблудшийся  лама 
не может понять, что достижение нирваны невоз-
можно  без  отречения  от  сансары.  А  в  конечном 
итоге  этот  эпизод  говорит  также  о  таких  фило-
софских понятиях, как двойственность (двайта) 
и  недвойственность  (адвайта).  Для  достижения 
просветления  (сатори)  и  истинного  знания  о 
мире  человек  должен  освободить  свой  ум  от 
двойственности,  которая  создает  искусственное 
разделение и мнимые противоречия и тем самым 
мешает  адекватному,  чистому  восприятию 
бытия.    
Таким  образом,  можно  сделать  вывод 
о  том,  что  все  зависит  от  интерпретации,  от 
угла  зрения  к  любому  явлению  культуры, 
литературы  и  искусства,  «…масштаб  произ-
ведения,  его  значение  в  жизни  человечества, 
его  структура  меняются  или  поворачиваются 
другими  своими  сторонами,  открывающи-
мися  в  зависимости  от  художественного  про-
странства,  в  котором  произведение  живет.  В 
ходе истории оно попадает в разные культур-
ные  поля  и  варьирует  свой  художественный 
смысл.  Значение  произведения  всякий  раз 
оказывается другим из-за нестабильности его 
функций…»
5
.
При  написании  современной  истории 
тувинской  литературы  нам  необходимо  пере-
осмысление, выявление интертекстуальности, 
правильная  интерпретация  такого  рода  про-
изведений,  написанных  по  принципу  соцре-
ализма.  Несомненно,  многим  произведениям 
тувинской  литературы  необходима  новая 
трактовка и новое семантическое наполнение. 
ПРИМЕЧАНИЯ
1.  Балданов,  С.  Ж.  Некоторые  теоретические  и 
методологические аспекты исследования наци-
ональных  литератур  Сибири  //  Методологиче-
ские  проблемы  изучения  истории  литератур 
народов  Сибири.  Материалы  региональной 
научной конференции. – Кызыл, 2006. – С. 12.
2.  Борев,  Ю.  Б.  Методологические  искания  и 
современная  методология  анализа  литератур-
ного  процесса  //  Теория  литературы.  Том  IV. 
Литературный  процесс.  –  М.:  ИМЛИ  РАН, 
«Наследие», 2001. – С. 94.
3.  Там же. – С. 125.
4.  Аверинцев, С. С. Категории поэтики в смене лите-
ратурных эпох // Аверинцев С. С., Андреев М. Л.,  
Гаспаров  М.  Л.,  Гринцер  П.  А.,  Михайлов  А.  В. 
Историческая  поэтика.  Литературные  эпохи  и 
типы  художественного  сознания.  –  М.,  1994.  –  
С. 33.
5.  Борев, Ю. Б. Методологические искания и совре-
менная методология анализа литературного про-
цесса // Теория литературы. Т. IV. Литературный 
процесс. – М., 2011. – С. 124.

148
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
Т. К.  ШУТИНА
РИФМА  В  АЛТАЙСКОЙ  ПОЭЗИИ
Впервые  подлинно  научное  определение  в 
отечественном литературоведении рифма полу-
чила  в  трудах  В.  М.  Жирмунского:  «Звуковой 
повтор  в  конце  соответствующих  ритмических 
групп (стиха, полустишия, периода), играющий 
организационную  роль  в  строфической  ком-
позиции  стихотворения»
1
;  «всякий  звуковой 
повтор,  несущий  организационную  функцию  в 
метрической композиции стихотворения»
2
.
В  дальнейшем  теоретики  стиха  сосредото-
чили внимание на организационной роли рифмы 
в смысловой (тематической) композиции.
Рифма – своего рода «звуковая метафора, – 
отмечает  О.  И.  Федотов,  –  с  помощью  которой 
совершается  скачок  от  уже  известного  к  еще 
неизвестному, подчас неожиданно и для самого 
пишущего. Эта функция обобщенно может быть 
обозначена как эвристическая»
3
.
«У рифмы есть два качества, – подчеркивал 
Б. В. Томашевский, – первое качество – ритми-
ческая  организация,  потому  что  она  (рифма) 
отмечает  концы  стихов;  второе  качество  – 
созвучие»
4
.
В  этих  определениях  указывается  роль 
рифмы  как  важного  средства  в  ритмической 
организации стиха. 
  Исследуемая  нами  проблема  неразрывно 
связана  с  проблемами  стихосложения  тюркоя-
зычной поэзии.
Вопросы  метрики,  строфики,  и  рифмы 
тюркоязычной  поэзии  были  объектом  научных 
интересов  таких  ученых,  как  М.  К.  Хамраев
5
,  
Х. У. Усманов
6
, З. А. Ахметов
7
, М. А. Унгвицкая
8
, 
Н.  И.  Иванов
9
,  К.  Рысалиев
10
,  Г.  М.  Васильев
11
,  
А.  Конрабьев
12
,  У.  А.  Донгак
13
,  М.  Н.  Дьячков-
ская
14
, Н. Н. Тобуроков
15
, С. М. Каташев
16
 и др. 
Вопросы,  связанные  с  исследованием  сти-
хосложения, имеют не только теоретическое, но 
и актуальное практическое значение.
Учитывая изученность алтайского народного 
стихосложения  С.  М.  Каташевым,  сложность  и 
многогранность  проблемы,  требующей  кропот-
ливой  работы  в  течение  длительного  времени, 
попытаемся  проанализировать  вопросы,  связан-
ные с рифмой в алтайской поэзии.
Как  отмечает  известный  литературовед  
Т. Н. Галиуллин, для возникновения и становле-
ния любого жанра нужны не только предраспо-
ложенность языка к той или иной стихотворной 
форме,  в  том  числе  и  к  рифме,  аллитерации,  но 
еще и другие условия, а именно: наличие тради-
ции,  талантливых  стихотворцев,  определенный 
уровень развития искусства слова в целом и т. д.
17
Исследователи  тюркоязычного  стихосло-
жения  справедливо  считают,  что  начальная 
рифма является древнейшей формой в органи-
зации  стиха  тюркоязычных  народов.  Акаде-
мик В. В. Радлов, называя начальные звуковые 
повторы акростишной рифмой, считал, что она 
генетически была более ранней, чем конечная. 
Древнее  происхождение  начальных  звуковых 
повторов в стихосложении тюркоязычных наро-
дов признавали многие другие исследователи.
Алтайское  стихосложение,  как  и  стихосло-
жение  других  тюркских  народов,  относится  к 
силлабической  системе.  Существенную  роль  в 
формировании  ритма  алтайского  стихотворного 
произведения  играет  и  рифма.  В  традиционной 
и  современной  алтайской  поэзии  рифма  также 
выполняет ритмоорганизующую функцию.
Существуют  разнообразные  виды  рифмы, 
которые  различаются  по  слоговому  объему, 
характеру звучания, положению в стихе.
По  положению  в  стихе  рифмы  в  алтайской 
поэзии бывают начальными и конечными. 
К  начальным  рифмам  мы  относим  такие 
рифмы,  которые  появляются  в  результате  зву-
ковых  повторов  в  начале  двух  (или  более)  сти-
хотворных  строк.  Они,  как  и  конечные  рифмы, 
выполняют в стихотворном произведении ритмо-
организующую и композиционную функцию.
Известно,  что  начальные  звуковые  повторы 
встречаются в устной поэзии почти всех тюрко-
язычных народов. 
При  характеристике  начальных  звуковых 
повторов в традиционной и современной поэзии 

149
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
алтайцев  рассмотрим  вопросы,  связанные 
с  пониманием  терминов  «аллитерация»  и 
«начальная рифма» в алтайской поэзии.
Начальная рифма в алтайской устной поэ-
зии  имеет  большее  значение,  чем  конечная. 
Если конечная рифма в народном поэтическом 
творчестве  алтайцев  является  «произвольным 
результатом  грамматического  параллелизма 
окончаний», то начальный звуковой повтор не 
имеет прямой зависимости от синтаксического 
параллелизма, и их подбор в начале стиха дол-
жен  рассматриваться  как  продукт  творческой 
деятельности  певца,  сказителя.  Начальная 
рифма  как  творцами  поэтического  народного 
творчества, так и современными поэтами осоз-
навалась  и  сейчас  осознается  как  важнейшее 
ритмоорганизующее средство.
В  исследованиях  В.  М.  Жирмунского
18
  и  
А. М. Щербака
19
 отмечается, что аллитерация, 
как  и  конечная  рифма,  явилась  следствием 
параллелизма  и  что  «древнейшей  формой 
тюркской  аллитерации  явилось  аллитериро-
вание целых слов». Эти повторяющиеся слова 
постепенно  исчезают,  появляются  начальные 
звуковые  повторы,  которые  затем  становятся 
более  совершенными,  осознанными,  «приоб-
ретают  значимость  отработанного  ритмиче-
ского средства»
20
. 
Говоря о классификации начальной рифмы, 
целесообразнее остановиться непосредственно 
на выявлении и определении отдельных видов 
начальной рифмы. 
С.  М.  Каташев  в  алтайской  поэзии  раз-
личает  два  основных  вида  начальной  рифмы:  
1) аллитерационная и 2) ассонансная. По каче-
ственному  признаку  он  выделяет  точную  и 
неточную рифму. «Под точной начальной риф-
мой  понимается  повторение  не  только  тож-
дественных  слогов  в  начале  стиха,  но  также 
и  созвучие  одинаковых  гласных  звуков,  за 
которыми  следование  тождественных  соглас-
ных  не  является  обязательным  условием»
21
. 
Дело  в  том,  что  гласный  звук  в  начале  стиха 
произносится  выделенно,  подчеркнуто.  Каче-
ство  звучания  начальных  гласных  не  зависит 
от  согласных,  расположенных  после  него. 
Поэтому  ассонансная  начальная  рифма  вос-
принимается  нашим  слухом  как  точная,  хотя 
рифмуется  лишь  один  гласный  звук.  Если  же 
за  рифмующимися  гласными  следуют  одина-
ковые согласные, то благозвучие начал стихов 
усиливается. 
Неточную  начальную  рифму  составляют 
одинаковые  согласные  звуковые  повторы  в 
начале стихотворных строк, за которыми сле-
дуют различные гласные
22
.
В устном поэтическом творчестве алтайцев 
конечная рифма является эмбриональной, т. е. 
она  возникает  в  результате  совпадения  оди-
наковых  грамматических  форм.  В  алтайском 
языке  глагол  находится  в  конце  предложения 
и,  принимая  одинаковые  аффиксы  различных 
вариантов,  формирует  в  стихах  глагольные 
рифмы.  Эти  рифмы,  основанные  на  одинако-
вых  грамматических  формах,  являются  след-
ствием  синтаксического  параллелизма  и  они 
зачастую являются не созвучиями. 
В  творчестве  поэтов  1920–1930  годов  уси-
ливается  тенденция  к  созданию  реалистиче-
ских  произведений,  к  поискам  новых  художе-
ственных форм, ибо изменились исторические 
условия, быстро росли культурные и эстетиче-
ские  потребности  народа.  Поэты  стали  яснее 
понимать,  что  с  помощью  только  установив-
шихся старых форм невозможно создать каче-
ственно  новую  поэзию,  наиболее  полно  отра-
жающую  новую  действительность.  Поэтому 
они  начинают  избегать  прямого  подражания 
фольклору.
Особенно  благоприятное  влияние  на  твор-
ческий рост поэтов, четкость выражения поэти-
ческой мысли, применение новых форм оказали 
произведения  русских  писателей.  Знакомство 
алтайских  поэтов  с  их  произведениями  спо-
собствовало  их  быстрому  творческому  росту. 
Обновляется  стихотворный  язык,  появляется 
новая  форма  художественного  выражения, 
совершенствуется стих и его конечная рифма.
Поэзия  П.  В.  Кучияка  непосредственно 
выросла  на  основе  устной  народной  поэзии. 
Анализ  его  первых  стихотворных  произведе-
ний  показывает,  что  фольклорные  приемы  их 
построения и формы стихов преобладают в его 
творчестве.
Деятельность  П.  В.  Кучияка  повлияла  на 
дальнейшее  развитие  алтайского  стихосложе-

150
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
ния.  Современные  поэты  стремятся  творчески 
использовать жизнеспособные художественные 
традиции,  все  богатство  уже  выработанных 
выразительных средств в алтайской поэзии.
Вместе  с  тем  в  наши  дни  усилились  пои-
ски  новых  форм  стиха.  Современные  поэты 
развивают современный стих не только путем 
обновления  уже  существующих  форм,  но  и 
путем создания новых, приближая стихотвор-
ную  речь  к  разговорной  речи,  что  не  ведет  к 
ослаблению  ритмичности  стихов  и  их  благо-
звучия.  Напротив,  речевой  стих  усиливает 
поэтическую  выразительность,  художествен-
ность стихотворных произведений.
Актуальность безупречного рифмования в 
современной алтайской поэзии связана прежде 
всего  с  усилением  смысловой  роли  рифмую-
щихся  слов.  Хорошо  понимая  значение  звуко-
вого  оформления  слов,  несущих  на  себе  наи-
большую  смысловую  нагрузку,  многие  поэты 
все  больше  отходят  от  чрезмерного  использо-
вания глагольно-аффиксальных рифм.
Развитие рифмы в их поэтическом творчестве 
идет в сторону усложнения и совершенствования.
Современные поэты ищут новые, непохожие 
на  фольклорные,  оригинальные  рифмы.  Учиты-
вая  роль  созвучных  корневых  гласных  фонем  в 
уподоблении  всех  гласных  последующих  грам-
матических  наращений,  многие  поэты  в  своих 
стихотворных произведениях достигают акусти-
ческого тождества рифмующихся слов. Особенно 
художественную  силу  и  выразительность  такие 
созвучные  слова  приобретают  в  стихотворных 
произведениях Л. Кокышева.
Как  известно,  малые  жанры  фольклора, 
например  пословицы,  основаны  на  разговор-
ной речи. В них сохраняется интонация живой 
речи.  Поэтому  инверсионные  стихотворные 
строки  в  них  не  являются  исключением.  В 
устном  поэтическом  творчестве  в  результате 
инверсированных построений стихов именные 
слова  перемещались  на  конец  стихотворных 
строк и подвергались рифмовке.
Кокышев  одним  из  первых  заметил  грам-
матическое и аграмматическое родство рифму-
ющихся  членов  малого  жанра  устного  поэти-
ческого творчества алтайцев и применил их в 
своей творческой практике.
Особый  интерес  представляет  в  лирике  
Л.  Кокышева  рифмовка  именного  слова  слу-
жебным.  В  своем  творчестве  Кокышев  очень 
часто  соблюдает  традиционную  начальную 
рифму.
Значительный  вклад  в  усовершенствова-
ние  рифмы  в  алтайской  современной  поэзии 
вслед  за  Л.  Кокышевым  внесли  Ш.  Шатинов, 
П. Самык, С. Манитов, Б. Суркашев, из моло-
дых поэтов К. Кергилов, К. Елдепова, А. Май-
манова и многие др.
В  современной  алтайской  поэзии  в  основ-
ном  встречаются  строфы,  рифмованные 
начальными  и  конечными  звуковыми  повто-
рами  перекрестно  и  смежно.  Строфы  с  охват-
ной рифмовкой встречаются редко. 
В  связи  с  интенсивным  обогащением  сло-
варного  состава  алтайского  языка  русскими 
заимствованиями, так же, как и в поэзии дру-
гих  тюркоязычных  народов,  алтайский  стих 
рифмуется и заимствованными словами.
Современные  поэты  нашли  и  теперь 
широко  применяют  новый  вид  формы,  опира-
ющейся  не  на  акустическое  тождество  конеч-
ных  слогов  или  звуков  рифмующихся  слов, 
расположенных  в  конце  стиха.  При  этом  зву-
ковое  тождество  окончаний  рифмующихся 
слов не обязательно. Рифма с несовпадающим 
конечным  согласным  звуком  в  сегодняшней 
алтайской поэзии не является исключительной 
редкостью.
Алтайские поэты часто обращаются к уст-
ному  народному  творчеству  своего  народа, 
опираясь  на  традиционные  формы  и  приемы, 
тем  самым  внедряя  новшества  в  области  сти-
хосложения.
Поскольку в рифме целенаправленно скон-
центрировано большее или меньшее в зависи-
мости  от  ее  качества  количество  созвучных 
элементов,  отнюдь  не  безразличных  к  звуко-
вому  составу  остального  текста,  она  играет 
заметную  роль  в  обеспечении  фонической 
организации стиха в целом. 
Новаторство  современных  поэтов  в  обла-
сти  рифмы  и  рифмовки  становится  более 
широким. Это свидетельствует о больших воз-
можностях  развития  алтайской  современной 
поэзии в области рифмы.

151
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ФОЛЬКЛОРА  И  ЛИТЕРАТУРЫ  НАРОДОВ  РОССИИ
ПРИМЕЧАНИЯ
1.  Жирмунский, В. М. Поэзия Александра Блока. – 
Петербург, 1922 – С. 9.
2.  Жирмунский, .В. М. Рифма, ее история и теория. –  
Петербург, 1923. – С. 9.
3.  Федотов, О. И. Основы теории литературы: Ч. 1. –  
М., 2003. – С. 7.
4.  Томашевский,  Б.  В.  Стилистика  и  стихосложе-
ние. – Л., 1959. – С. 406.
5.  Хамраев, М. К. Веков неумирающее слово. Лите-
ратуроведческие статьи. – Алма-Ата, 1969. – 202 
с.;  Основы  тюркского  стихосложения.  –  Алма-
Ата,  1963.  –  214  с.;  Очерки  теории  тюркского 
стиха. – Алма-Ата, 1969. – 355 с.
6.  Усманов, X. У. Тюркский стих в средние века. – 
Казань, 1987 – 114 с.; Древние истоки тюркского 
стиха: учебное пособие. – Казань, 1984. – 148 с.; 
Основные вопросы татарского стихосложения. – 
М., 1960. – 14 с.; Тюркский стих в средние века. –  
Казань, 1987. – 144 с.
7.  Ахметов, З. А. Казахское стихосложение. – Алма-
Ата: Фан, 1964. – 284 с.
8.  Унгвицкая,  М.  А.  Памятники  енисейской  пись-
менности и песенный фольклор хакасов // Совет-
ская тюркология. – Баку, 1971. – № 5. – С. 61–72; 
Хакасское  стихосложение.  –  Абакан,  1950.  –  
234 с. 
9.  Иванов, Н. И. О чувашском народном стихосло-
жении. – Чувашгосиздат, 1957. – С. 60.
10.  Рысалиев,  К.  Киргизcкое  стихосложение:  Авто-
реф… доктора филолог. наук. – Фрунзе, 1965. – 47 с. 
11.  Васильев, Г. М. Якутское стихосложение. – Якутск, 
1965. – 184 с.
12.  Конрабьев, А. Древнетюркская поэзия и казахский 
фольклор:  Автореф...  доктора  филолог.  наук.  – 
Алма-Ата, 1971. – 81 с.
13.  Донгак, У. А. Тувинское стихосложение: Автореф… 
канд. филолог. наук. – Якутск, 1999. – 22 с.
14.  Дьячковская, М. Н. Звуковая организация стиха и 
проблемы рифмы в системе якутского стихосложе-
ния: Автореф… канд. филолог. наук. – Якутск, 1996 –  
20 с.
15.  Тобуроков, Н. Н. Якутский стих. – Якутск, 1985. – 
124 с.
16.  Каташев, С. М. Алтай eГалиуллин Т. Н. Здравствуй, 
поэзия! – М., 1987. – 207 с.
17.  Жирмунский, В. М. О некоторых проблемах исто-
рии  тюркского  стиха  //  Вопросы  языкознания.  – 
1968. – № 1. – С. 39.
18.  Щербак, А. М. Соотношение аллитерации и рифмы 
в  тюркском  стихосложении  //  Народы  Азии  и 
Африки. – 1961. – № 2. – С. 143–148
19.  Жирмунский, В. М. Рифма, ее история и теория. – 
Петербург, 1923. – С. 9.
20.  Каташев, С. М. Рифма в алтайской поэзии // Ученые 
записки ГАНИИЯЛ. – Вып. 10. – 1971. – С. 80–104.
21.  Каташев, С. М. Там же. – С. 87.
А. А.  КОНУНОВ

жүктеу/скачать 3,53 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: